Мне всерьёз уже сказали, что заберут к себе, и спрашивали, кого я выбираю. Я говорила: «Моя мама жива, мои бабушка и дедушка живы, я не смогу с вами пойти жить». Хотя в глубине души я так уже любила их, что была не против жить с ними.

Женщина, которая познакомила меня с Богом, всё время говорила: «Ты придёшь ко мне жить. У нас нет детей, мой муж очень будет любить тебя. Я научу тебя всему о Боге». Но почему-то однажды, когда она сидела у меня и читала Библию, в комнату зашёл врач с медсёстрами и сказал грубо: «Хватит морочить голову ребёнку! Сейчас же уходи!» И её выставили за дверь, ее больше не пускали ко мне…

Мне было очень больно за неё, я очень переживала, что с ней так обращались, но я и злиться не могла на врача, потому что понимала, что он от любви ко мне так поступал, он думал, что защищает меня. И ровно тогда я поняла, что Бог есть мой свет, мой спаситель, но про него нельзя говорить вслух, потому что не все понимают это, и могут из-за недопонимания испортить твою жизнь.

И я решила, что буду любить Бога всегда, но вслух об этом говорить не буду, чтобы никто не разрушил мой союз с Богом!

В палату пришли репортёры и стали задавать вопросы. Журналисты начали писать про меня, в газетах распечатали мою историю – что я осталась жива и ищу своих родителей. Начали рассказывать обо мне по радио, и в деревне, где жили другие мои бабушка и дедушка (мамины отец и мать), они услышали, что Эльмира ищет своих родителей и находится в городе Алаверди, в такой-то больнице.

Они сразу передали информацию моим родственникам, а в это время мои родственники, оказывается, обходили все больницы в городах, находящихся рядом с нашим. Дядя, когда сажал меня на автобус, увидел табличку с названием города на лобовом стекле, и он думал, что я нахожусь именно там. Но нас ведь повезли в другое место.

Тогда не было телефонов, и они просто обходили все больницы, но меня не нашли. Стали ездить по другим городам, по всем больницам, и за эти две недели каждый день они искали меня по спискам. Во всех больницах на стенах висели списки пациентов – вот так они искали, пока по радио не услышали, что я жду их в этом городе.

Шла уже третья неделя. Было обеденное время. В это время посетителей не пускали, и всем полагалось спать. Я лежала (причём, я всё время лежала, так как ходить не могла), и спать не хотела. Смотрю в потолок и вдруг слышу: медсестра идёт к двери и спрашивает, кто там. В этот момент я чётко понимаю, что пришли ко мне, чувствую, что там моя родня.

Через минуту слышу радостные голоса медсестёр, они кричали от радости: «Эльмирины родственники пришли! Эльмирины родственники пришли!..»

Я еле сдерживаю слёзы, сердце сильно колотится. Хочу прыгнуть с места и бежать к ним, но я чувствую, что папы и брата нет. В комнату зашли тётя Валя, дядя Манвел, дядя Мгер и мама. Я смотрю на них, обнимаю и уже не могу сдерживать слёзы, начинаю плакать. Они плачут, обнимают меня, снова плачут… Я не могу остановиться, плачу и плачу. За всё это время, начиная с землетрясения, я никак не могла показать свои эмоции, держала всё в себе. А в этот момент я отдаю волю своим слезам…

Я смотрю на маму, думаю, что это моя бабушка (мамина мама), и спрашиваю: «А мама где? А мама где?» Она обнимает меня и начинает плакать. Только когда она обняла меня, я почувствовала, что это моя мама. Она очень постарела за две недели и поседела полностью. Я обнимаю её и спрашиваю: «Где папа?» Они отвечают, что папа с братом дома, ждут меня, как только мне станет лучше, я поеду к ним. Но я в этот момент уже точно знала, что их нет в живых, и стала очень сильно плакать. Я знала, если бы они были живы, они бы точно приехали вместе с ними…