***

Она не согласилась даже продумать экспозицию. Для этого совсем не нужно было ни с кем общаться – Мира собрала бы все работы, и Таше осталось бы составить из них то самое целостное высказывание. Ну, может, помочь ещё с монтажом…

Но она не согласилась – и добавила, что занята делами в собачьем приюте «Омега». Да, она рассказывала о нём ещё тогда, когда все знакомились в прошлом сентябре. Пригласила всех хотя бы в один выходной, убрать за хвостиками. Но никто так и не пришёл, и Мира тоже.

Таша снесла это безропотно, и в её графике, похоже, ничего не изменилось. Она всё с тем же равнодушием к цветовым сочетаниям и стремлением к практичности одевалась по субботам, и когда после пар все шли гулять, очень спешила. Наверное, это были те редкие моменты, когда она менялась и приоткрывала свою силу, о которой Мира могла только догадываться. В приюте эта сила наверняка вставала в полный рост – и стоило бы сходить туда, чтобы помочь и заодно увидеть это.

Но сначала нужно было разобраться с выставкой. Чем дальше, тем сильнее возможность решить вопрос сегодня ускользала из рук. Искусствоведы первого курса, выйдя за двери гумфака, стайками пошли по Калининскому проспекту. Мира скакала то к одним, то к другим, звала по имени, трогала за плечо, напоминала, чтобы услышать очередной отказ. Потом они, собравшись в кучу у пешеходного перехода, подождали удобного момента, чтобы перейти, и расползлись по скверу.

Кто-то ушёл на дальние ряды, туда, куда почти не доставали лучи солнца, а кто-то устроился под кустом сирени у памятника Пушкину. В центре, у фонтана, остались Мира с Юлькой и те самые Пономарёва с Ионовой. Облокотившись на ограду, они чуть вздрагивали, когда мельчайшие брызги долетали до их голых рук, подставленных майскому солнцу, и болтали о том о сём.

– Девочки, насчёт выставки, ну хотя бы экспозицию… – затянула Мира. – Или наоборот, только организационное, а?

Юлька вздохнула и замолчала.

– Я только после девятого смогу сказать, – отозвалась Пономарёва.

– Напишу тебе тогда, – уцепилась Мира.

– Э-э, да. – Ответ звучал уже чуть менее уверенно.

– Тебе всегда больше всех надо. Согласилась, чего теперь к другим-то липнешь? – А вот Ионова точно верила в то, что говорит.

– Я не вызы…

– За язык никто не тянул. Тебя спросила Гершель, а ты ответила.

Ионова была права – Мира даже не попыталась отказать, и теперь это её ответственность. Если она не справится, снимет её с себя, роль куратора отдадут кому-то другому, и она, придя на выставку, будет думать: а что, если бы это сделала она сама, своими руками? Что, если этот зачёт стал бы для неё гораздо более заслуженным? Совсем по-другому смотрела бы на неё и Гершель, и профессор Полев, и другие преподаватели с разных кафедр. Возможно, стали бы сговорчивее и лаборанты.

И вот так просто взять и решить, что это будешь не ты, да?

Совсем не просто. Ещё сложнее будет потом общаться с тем, кто всё-таки станет куратором. Она не перенесёт.

Но как сделать всё это одной, вот так, в первый раз? Хорошо, что план уже есть. Ещё бы не слететь со стипендии потом… не вызвать вопросов у мамы.

Последнее и вовсе невозможно – и это каждый раз так больно ударяло под дых. Мира молча встала и отошла чуть в сторону от фонтана, обхватив себя руками и как бы пытаясь утешить. Из размышлений её выбросил смех однокурсниц.

Глядя глаза в глаза, прямо навстречу ей шёл тот, с кем её познакомили вчера.

***

Май 2014 года

– Так вы ж вроде дружите? – бросил он с такой небрежной растерянностью, какую я редко ловила в его голосе за следующие полтора года.

Ага, дружили мы, дружили.