– Ну-у, у меня отчётное по танцам на носу, да ещё с сессией вместе, – протянула рядом Юлька, от чего Мира очнулась и поняла, что куратором быть ещё никто не вызвался.

– Коллеги, почему вы воспринимаете кураторство как повинность? Этот опыт даст вам…

Не успела Мира услышать то, что Гершель скажет дальше, как почувствовала, что её ударили по плечам.

– Осокина хочет!

По аудитории проползло хихиканье. Сзади сидела Рыжова, для которой такие выкрики были делом привычным. Гершель ненадолго забыла о шуме на задних партах и опустила голову, чтобы посмотреть на Миру, сидевшую

– Та-татьяна Максимовна… – Та перебирала в голове варианты отговорок и чувствовала, как несмотря ни на что в этом проваливается.

– Да, Мира? Ты хочешь быть куратором?

Мира мысленно пробежалась по лекциям о выставочной деятельности, а потом представила себе будущее. Вот она договаривается с волонтёрами. Вот они вместе составляют план, собирают работы и формируют экспозицию. А вот монтируют выставку – и потом работают на открытии и после него. Смешки, гул, хлопанья по плечам и другие забавы продолжаются, но она растёт и становится всё ближе к искусству – как ей и хотелось.

– Да, – сказала Мира, сглотнув ком в горле. –  Я буду.

***

Теперь, когда всё было ясно, однокурсницы скопом вывалились из аудитории и унеслись в столовую. Гершель, посмотрев немного в окно на толпящихся во внутреннем дворике студентов, стала собирать бумаги в сумку. Мира прятала взгляд и делала вид, что уже осталась одна. Она никак не могла дождаться минуты, когда это и вправду случится.

Наконец Гершель, глядя на то, как Мира запрокидывает голову вверх и шумно выдыхает, сказала:

– Найдите себе пару хороших помощников, и дело пойдёт как по маслу.

Внутри всё заклокотало, но Мира только и смогла сделать, что кивнуть.

– Ну или хотя бы одного помощника, – добавила Гершель так, что теперь в её голосе почудилась нотка понимания. – Тогда всё тоже решаемо. Не думаю, что за пятнадцать лет на факультете значимо что-то изменилось с тех пор… как я сама курировала выставку на первом курсе.

То, что клокотало внутри, вдруг куда-то рухнуло, и теперь Мире оставалось лишь несколько секунд смотреть вслед преподавательнице, которая, попрощавшись, ушла. В аудитории настала долгожданная тишина, но мысли в голове никак не хотели замолкнуть.

Ну и что ей теперь со всем этим делать? Как собрать со всех работы? Однокурсницы не сильно загорелись, да ещё и сессия приближается… Одной всё точно не успеть.

Может, Юлька так себя только напоказ повела, а если поговорить наедине – согласится? Наверное, она уже купила себе вафли в буфете и идёт обратно – так почему бы её и не встретить?

До следующей пары оставался ещё час с лишним. Мира накинула на голые плечи палантин, в котором всегда было уютнее, и направилась к выходу из аудитории. Хлопнула старой деревянной дверью, а потом вдруг опомнилась – пара же всё-таки – и осторожно, стараясь не сильно скрипеть паркетом, пошла в ту сторону, откуда должны были прийти остальные.

Преодолев одно крыло, она услышала, как впереди смеются одногруппницы – возвращаются из буфета. Так что можно было притормозить на повороте, а заодно поковырять носом туфли и без того разбитый паркет. Его на гумфаке не меняли уже со времён Союза, и выпускники, забегавшие в корпус по праздникам, с ностальгией хихикали о том, что главная черта факультета – постоянство.

Очнувшись от размышлений, Мира подняла глаза и увидела перед собой Юльку, что-то жующую. Ещё секунда, и они двинулись обратно в аудиторию.

– Я вот всё думаю, что теперь с выставкой, – начала Мира, избегая смотреть Юльке прямо в глаза. – Не успею ведь одна собрать со всех работы даже к восемнадцатому. А надо бы ещё на несколько дней раньше… Целостное творческое высказывание, понимаешь ли.