— Я имел в виду, что он талантлив, — сухо ответил Вадим. — Он неплохо рисует.

— Мне кажется, что вы намекали, что его гениальность выходит за рамки нормы. Словом, он гениален, как убийца, мудрено изувечивший своих жертв. Я тогда не поняла, что Сашина гениальность аморальна. Признаюсь, я вообще не знала, что гениальность и мораль могут разминуться. В день нашего с Сашей знакомства он говорил о том, как понимает красоту, и я увидела в нем родственную душу. Но нет, мы с ним понимаем её по-разному. Красота морской бури не равна красоте мертвой женщины. Или равна? Я сама уже запуталась. Как вы считаете?

— Продолжите, пожалуйста, чтобы я понял, к чему вы клоните.

— Я хочу вызвать вас на откровенность, а значит, должна быть откровенна сама. Что ж, вы правы, я скажу без обиняков. Я видела портрет Лидии.

— Тот самый?

— Тот самый, — подтвердила Вера, прекрасно поняв.

— Саша показал вам его? С какой целью? От такого зрелища можно и выкинуть.

— Я увидела его случайно. Это портрет с натуры? Лидия умерла?

— Она умерла. — Вадим почему-то испугался, когда произнёс эти слова вслух. Он бы вообще предпочёл не упоминать имени этой женщины зазря. — Но это не портрет с натуры. Саша изобразил Лидию так, когда она была ещё жива.

— Но почему? Разве это нормально?

— Их отношения в принципе не были нормальными. Скажу так: для них это было нормально, для нас с вами — нет. Просто не пытайтесь понять. У Саши своя философия жизни, своё понятие любви, своё определение красоты.

— Он убил ее? — Вера наконец собралась с мыслями, чтобы задать свой главный вопрос, от ответа на который зависело все.

— Нет. Это она убила его.

— Вы говорите недомолвками под стать Саше. — Вера просто взбесилась. Она ожидала от Вадима более определенных ответов.

— Я сказал правду, понимайте как хотите. А лучше не понимайте вовсе. Вам нужно смириться с Сашиными, кхм... странностями. — Вадим подумал минуту, не рассказать ли Вере про мать, но принял решение не говорить. — Да, просто принять Сашу таким, какой он есть. Или уйти от него.

— Я могу считать ваш ответ на мой вопрос утвердительным?

— Повторяю, не пытайтесь понять. Услышьте только мой совет. Этого достаточно.

— Вы его сообщник. — Это был выстрел вслепую, но, к удивлению Веры, Вадим кивнул.

— Зачем вы делаете выводы и пытаетесь понять? Я ведь предостерегал вас.

Вера почувствовала дурноту. Вадим хотел ободрительно потрепать Веру по плечу, но наткнулся на суровый взгляд вернувшегося Саши и опустил руки. Вера бросила на Вадима взгляд, полный разочарования. Она рассчитывала на его помощь, а он не решился дать ей того, чего она просила: сказать как есть. Да, нехорошо Вадим поступает, ведь Вера вытаскивала его из пучины отчаяния после гибели сына. Но она просила слишком многого. Постоянно в жизни Вадима выскакивает предательское «но», какие бы благие намерения он ни имел. Его жизнь вся какая-то невозможно сложная, словно статусы школьников в социальных сетях.

Он поднялся, чтоб уйти в дом, и с удивлением заметил, что окна в комнате матери вновь разнавешены.

Мы приходим в этот мир неспроста,

Мы это знаем, чувствуем неосознанно.

Неслучайно выбираем мы места,

Где наша жизнь проходит между вёснами.

Не просто так мы получаем цвет волос,

И нос прямой, курносый иль с горбинкой.

И предопределены цвета полос,

Что жизнь рисует черно-белыми картинками.

Любая жизнь нужна и не пуста,

Нам важно лишь понять предназначение.

А также просто жить и помогать

И не впадать в пустые рассуждения.

Любой из нас имеет свой талант,

Необязательно писать и быть поэтом,

И пусть не каждый третий музыкант,

И пусть не пляшет балериною в балете.