– Не спорю, есть такие крепкие узы, но статистика разводов в общей перспективе с вами в корне не согласна. Да и смотрите вы на такие семьи без возможности детального анализа. Проще говоря, видите лицевую общественную обложку. Большинство людей уже в зрелом возрасте расходятся как раз по причине этой самой детальности, так как слишком хорошо узнают друг друга. Искренность близкого человека с её бытовыми привычками и заскоками, почти неизбежно будет неприятна партнёру. Причём такое чувство – негативный его оттенок – всё это может накапливаться у потенциального партнёра неосознанно, и пока существует хоть какая-то мнимая мотивация быть рядом, все эти особенности могут игнорироваться годами, но в итоге пузырь подобных иллюзий неизбежно лопнет, обнажив большую гноящуюся рану.

– Вы сейчас очень однобоки. Что бы вы тут сейчас не говорили, но просто выберитесь в выходной солнечный день на улицу, где будут гулять или просто идти в магазин за покупками счастливые семьи!

– Не все достигают детальности. Порою за всю жизнь муж не может запомнить какого цвета глаза у благоверной, не говоря уже о более глубоких эмпатических связях.

– Послушайте, даже если представить, что всё так обстоит и что ваша статистика такая мрачная и все в ней несчастливы, то на счёт себя могу вас точно заверить, что со своей женой я в союзе больше двадцати лет. Я изучил её повадки, знаю каждый её недостаток, как маленький, так и большой, но от этого не стал менее счастливым, чем в первый день нашего с нею знакомства. Вот так-то!

– Как друг подзащитного, – театрально встрял санитар с мягкими чертами, – подтверждаю всё вышесказанное.

– Что вы счастливы – спору нет. Я вам абсолютно верю, но вы не можете утверждать, что и ваша жена счастлива так же, как вы.

В первое мгновение глаза санитара с орлиным носом вспыхнули праведным гневом. Невооруженным взглядом можно было увидеть, как тело его напружинилось, следуя хищному инстинкту, но орлиный нос вовремя спохватился. Вслух он ничего не сказал, только в голове проговорил таинственные доводы против домыслов собеседника. Затем ухмыльнулся собственной реакции, а после, как ни в чём не бывало, сложил, не переставая ухмыляться, руки на груди, опустив голову, позволив себе, наконец, немного отдохнуть.

Разговоров более не предвиделось. Ввиду отсутствия иного транспорта на дорогах, путь до цели сокращался с поразительной скоростью. За отодвинутым жалюзи Рафаэль увидел знакомое здание, через квартал от которого расположилось медицинское учреждение, куда он со своими вынужденными спутниками и держал путь. Днём на преодоление такого расстояния со всеми пробками и светофорами потребовалось бы как минимум сорок минут. Сейчас же прошло не более четверти часа.

Как только высокие железные ворота распахнулись, в нос ударил лекарственный запашок, который уже в детстве ни с чем хорошим не ассоциировался. И хоть никто не посмеет утверждать, что чуткий нос Рафаэля не смог бы действительно уловить медикаментозный флёр из ближайшего открытого окна (подхваченный очередным порывом лёгкого ветерка), но сам шанс на такое «гренуйское чутьё»3 равнялся всё же закономерному нулю. Самовнушение – сильнейшая необузданная стихия, сидящая в головах от мала до велика.

Рафаэль снова сменил положение с лёжа на сидя, неприязненно втягивая лекарственный запах своих фантазий. Движение получилось достаточно резким. Орлиный нос невольно дёрнулся, выставляя напрягшуюся правую руку в сторону фью4 клиента. Грозно козырнув, санитар, удостоверившись в ложности проявленной тревоги, вернулся в своё исходное положение.