Как шестикрылые пираты

Пикируют на волны,

Альбатросят – бродяжат

По тарифу звездной ночи,

Таксуя до небесной взвари,

Мчат путников беспутных

Чрез океан мятежной грусти

К Надежде босоногой – лихом.

Оставленной чаяньем чаек

Отчаяньем в пику надежде,

Я не зову тебя Пиратом.

Стыдливо горы заарделись,

И море шевельнулось бирюзою,

Барашки нижут нитки-четки,

Навязывая их никейно

Амиго-амулетами,

Веригами-браслетами,

Но смальта ускользает дрожью:

Любовь наяд уходит за бесценок —

Летучему братству нет дела до девок

В ареале муссонно-массонном.

Живя сквозным окаёмом

Вне красок и стрелок,

Лишь аллигаторы в силе,

Фрегаты при рыбке и дамке,

А флибустьеры в прикупе:

С джокером, с коксом —

Смолят мечтательно и хмуро,

Читая наизусть сонеты о Лауре.

Вы видели наяд, бродящих

По кайме прибрежной?

Неспешных и нагих, что

В горсть ракушки собирают,

Словно остраки Любви,

Оброки скорби, что море

Скупой слезою выдает,

Намекая о забытом долге?

Там, где волною обнимал,

Где семя, утекая в глубину,

В протеевы пещеры, и

С пылом шторм мешая,

Приливом возвращалось,

Где влага, бисером осыпав,

Вдруг уносила к Эвересту,

Иль африканскому нагорью,

Чертогам высохшим Тассили,

Где некогда дышало море и

Миксером взбивало волны,

Отодвигая в холод небеса, —

Здесь ныне отыскала я

Две пригоршни ракушек —

Крученых капелек моллюска.

А может это наши детки —

Залог нахальства и любви?

Вот только подросли и

В детство тянут, чтобы

Касаясь скола перлов,

Вспоминали как вместе

Колыбель качали и

Тишиной другого, вмиг

Взвиваясь, проникались,

А теряя высоту, погружались

В синеву, кутаясь в волну,

Что кокон распускала и

Плеском в кружева вплетала.

Чтоб лицезрея мелюзгу витую,

Иголки грусти суховейной,

Валежником безвольным

Растапливали память

И пламень стерегли

И качку зачинали,

Чтоб воды расходились,

И дрогнули колени —

И жертву принял бог.

Наяду встретив, не глазейте —

Уйдите прочь и не мешайте

Деве грустью наслаждаться,

Чтоб чувства возжелать смогла

И, вспенясь, раствориться.

И да – не бросайте мелочь!

Звон меди задевает

Наяды смуглой сердце,

Изнеженное блюзами сонетов.

И нет – роняйте лучше семя!

Уилл не возражал бы – сам

Пленял, веночки завивая…

Мне ленится, не можется, не спится —

Я вспоминаю…

Но честно: помнить не желаю

Ни лика, ни лица, ни блика —

Лишь ощущения кохаю,

Лелею забытье и растворенье,

Умиротворенье падшее мое.

Я подожду – и все сотрется:

Останутся лишь тени,

Силуэт и плеск качелей

Прозрачно-синих,

Призрачных, сквозных,

С которых мы стекались ниц и

Атомарно расходясь сходились

В Протеевой купели,

Брызгами роднились.

Мне ленится, не спится – и

Чуется как разливается волною,

Цикадой тихою, береговою,

Та благодать, что в нас роилась,

И, галечное ложе обращая в трон,

Всевластье царское дарила и

Распускала нить за нитью

Гнев, возраст, стыд и боль…

Все шепчет благовестом,

Запойным хрустом,

Мне ленится от треска.

Струится ртутью море,

Искрясь скользит и замирает,

Прибоем вот вздыхает.

День в ночь сползает

Цикадным хмелем —

Звон гулом прирастает,

Мечты Кабирии, взбив пухом,

Ссыпает звездной солью,

Дырявя купол мрака, но

Восполняет улетным треком,

Гудзонским пересвистом и

Орлеанским back-вокалом.

Мне ленится, не спится —

Но знаю берег дальний,

Где не слышны цимбалы,

Волна там взаперти лагуны

Читает сказки о Салтане и,

По запросу, Алишера Навои

Тому, кто на кураж отважится,

Устав от бумеранговых течений,

На изразец потертый вступит

В тень сводчатого грота, и где

Железные оксиды буро-бурно

Слезами разбавляют негу.

Когда ж стихи сойдут на нет,

Рефрены заплутают

В тропинках окаемов и

Плоть свободою уймется, и

Шалая Арина, усомнившись

В полезности скандала,

Вздернет турбулентность