Бесшумно войдя в учительскую, Аскер застал Али с телефоном в руках. Наморщив лицо, вивен, долго не думая, подошёл к розетке и отсоединил провод.

Сигнал пропал.

Али изумлённо обернулся и увидел за собой золотого мальчика, а рядом с его ногой лежал провод от телефона.

–

Кому-то звонил? – улыбаясь, спросил Аскер.

Али опешил от такой наглости.

–

Да как ты посмел отсоединить меня? – произнёс он с угрозой в тоне.

–

Понимаешь ли, Али, – с невозмутимым спокойствием отвечал тот, – я просто не хочу, чтобы мой отец сел в тюрьму.

–

Я не понимаю, о чём ты? – пытаясь скрыть волнение, сказал Али. – Советую тебе сейчас же подключить телефон обратно к розетке.

–

Брось, Али, – мрачно протянул тот, глядя на него так, будто боялся упустить малейшую подробность в выражении его лица, – не надо лукавить. Я в курсе того, что тебя вместе с братом и Маликом допрашивали в милиции.

Али потупил на него глаза, теряясь в догадках, откуда он это мог узнать, однако постарался не выказывать свой шок на лице и придал своему виду строгий сан. Положив трубку на место, он медленно подошёл к вивену.

–

Ну, раз знаешь, тогда зачем явился в школу?

–

Я не собирался лишить себя удовольствия присутствовать на балу, – ответил ухмыляясь Аскер, – и к тому же не думал я, что ты окажешься стукачом.

Али положил руки в карманы. Спокойный вид художника давали понять оппоненту, что этот выпад его ничуть не смутил:

–

Мы в курсе того, чем на самом деле занимались твой отец и Арен, – ответил Али, – и считаю, что их место именно в тюрьме!

Беглая улыбка мелькнула на лице Аскера.

–

Ты знаешь старую русскую поговорку? – произнёс он. – Молчание – золото.

–

Что ты этим хочешь сказать? – с презрением в глазах спросил Али. – Ты считаешь, что я упущу шанс наказать Арена и твоего отца за всё то зло, что они причинили нашему городу?

–

Зло, говоришь? – вскликнул Аскер. – Разве является делом зла спасти несколько семей от голода? А? Неблагодарные. Вот она, ваша благодарность моему отцу за то, что он предоставил вам хлеб?

–

Лучше умереть с голоду, чем приносить домой грязные деньги, – в сердцах возразил Али. – Впрочем, кому это я рассказываю? Ты человек, не имеющий чести и совести. Однако всё же я тебя понимаю. Ни одно дитя не пожелает, чтобы его родитель сел в тюрьму. Но пойми, чем вечно быть в бегах, лучше отсидеть свой срок, а после выйти и начать новую жизнь, с чистого листа.

–

Не стоит читать мне мораль, – иронично произнёс Аскер, – и я уже сказал, молчание – золото. А за твоё молчание готов заплатить столько, сколько ты захочешь.

В учительской раздался глухой звук сильного удара, после которого Аскер опрокинулся назад и рухнул на деревянный пол.

–

Да как ты смеешь мне такое предлагать? – возмущённо процедил Али. – Ты думаешь, что я продам свою честь, так же, как это сделал твой отец?

Выплеснув ярость, он двинулся подключать телефон обратно к розетке. Увидев это движение, Аскер вскочил на ноги и стал стеной между ним и розеткой.

–

Ну что ж, Али, – проговорил он, вытирая кровь с разбитой губы, – ты, как я вижу, не изменился. Всё так же хочешь быть в центре событий. Но, видит Бог, я хотел по-хорошему…

–

Ты что, мне угрожаешь? – ухмыляясь, спросил Али. Ведь подобный выпад Аскера его действительно рассмешил.

–

Нет. Не тебе. – ответил Аскер, – а Хадидже.

Али вдруг сделался серьёзным и, нахмурив брови, без всяких предисловий двинулся к нему и, легко и уверенно взяв его за горло, произнёс со всей строгостью в голосе:

–

Что ты этим хочешь сказать, сука? Если хоть пальцем к ней прикоснёшься, то я тебя.

–

Допустим, ты сообщишь милиции о том, что я в городе, – перебив его, сквозь удушье сказал Аскер, – и скажем, моего отца посадят в тюрьму. Ты же не думаешь, что я не стану мстить? Запомни. Мои руки связаны лишь до тех пор, пока ты не уедешь в армию.