Мне стало так стыдно, что я даже не нашла больше слов. Он ушёл в дом, а я ещё минут пять стояла возле двери. Хотелось зайти, но я понимала, что он не станет меня слушать. В смятении я, всё-таки, толкнула рукой дверь, но она была заперта. Так я и уехала оттуда в ужасном настроении.

– Ну, как там твой малахольный? – между делом спрашивает бабушка.

У меня ощущение, что она всю жизнь проводит либо на кухне, либо на своём огороде. Вот опять задумала что-то вкусное готовить.

– Он не малохольный… – вздыхаю я. – Ба, почему никто из жителей не узнавал, как он живёт там один? Я всё понимаю, не любили его, но… Неужели, это не странно, что он не ходит в магазин, вообще не появляется на улице? Никому ни до чего нет дела!

Бабушка перестаёт нарезать мясо и смотрит на меня сквозь свои очки.

– Что случилось-то? – с беспокойством спрашивает она.

– Он ослеп, бабушка. Вот поэтому всё так…

– Да быть такого не может! – с сомнением восклицает она.

– Может! Вид у него ужасный. Ни воды нормальной, ни еды, одежда рваная…

Я вдруг начинаю плакать. Сама не знаю, почему так меня расстраивает эта ситуация.

– Ну, не переживай ты так. Давай с тобой подумаем, чем можно ему помочь…

На следующий день рано утром я снова еду к нему. Дверь открылась легко. Она, вообще, еле висит на петлях. Видимо, вчера он держал её изнутри. Но сегодня я уходить не собираюсь. Пусть хоть что говорит. Я принесла с собой немного продуктов (яйца, овощи, хлеб, масло, воду), а так же веник и тряпки.

Зайдя внутрь, я малость оторопела. Здесь очень грязно. В воздухе летает пыль. Пол весь в следах от обуви. Кругом валяются вещи. Ощущение, будто здесь ходили и сметали на пол все предметы со столов и полок. Весь дом состоит из коридора, зала, маленькой спальни и кухни. Осторожно ступаю, чтобы сильно не пылить.

Захожу на кухню. Здесь картина ещё хуже. Отвратительный запах чего-то испорченного. Грязной посудой завалены раковина и стол. Вижу свою банку. Половины молока в ней нет. Значит всё-таки пил, а то воображал, что не пьёт козье молоко.

Первым делом я решаю заклеить разбитые окна. Вместо недостающих стёкол наматываю в несколько слоёв пищевую плёнку и закрепляю скотчем. Примитивно, но зато уже не страшен будет дождь и ветер.

На мой шум приходит хозяин дома. Вид у него заспанный. Он вертит головой в разные стороны, не понимая, что происходит.

– Кто здесь?

– Я здесь!

Ну, прямо перекличка. По его изменившемуся лицу, чувствую, что сейчас меня отсюда будут выгонять.

– Что ты забыла в моём доме?!

– Ничего не забыла, – отвечаю спокойно.

– Что тогда здесь делаешь?

– Убираюсь.

– Вот и убирайся… из моего дома! – рявкает он.

Я даже не подозревала, что у него такой громкий бас. Но меня не испугать.

– Нет.

– Уходи, не надо мне помогать! Чего ты прицепилась ко мне?!

– А ты попробуй меня выгнать!

Наступает тишина. Он аж завис на минутку, не зная, что дальше делать. Сжимает кулаки, часто дышит. Затем, резко развернувшись, уходит в комнату. Я тихонько заглядываю следом. Он молча лежит на кровати, бесцельно "смотря" в потолок. Здесь тоже ужасно грязно, но я приберусь тут позже. Пусть кое-кто немного остынет…

Заклеив все разбитые окна, я принимаюсь подметать пол. Постоянно чихаю от поднимающихся клубов пыли. Надо бы здесь влажную уборку делать, но воды в доме нет. Наверное, отключили за неуплату. Так же, как и электричество.

Тогда я нахожу в коридоре ведро и иду к ближайшей колонке. На улице сегодня жара, и я еле как, вся вспотев, приношу воду в дом. Мою полы. К сожалению, ведра хватает лишь на одну комнату, и то с натягом. Вода очень быстро грязнится. Мне приходится идти ещё раз к колонке, а потом ещё и ещё.