– Не нужны мне твои подачки. Вали отсюда, пока можешь!

Девушка затихает. Она явно не ожидала от меня такой реакции.

– Придурок! – кричит с обидой и убегает прочь.

Я так и остаюсь на месте, пока не наступает тишина. Не знаю, что опять на меня нашло. Мне стыдно принимать от неё что-то. С досадой пинаю итак разрушенную дверь. Тут же матерюсь из-за острой боли в босой ноге.

Отдышавшись и придя немного в себя, аккуратно спускаюсь с крыльца и начинаю ходить по участку. Периодически натыкаюсь на всё-подряд: садовые инструменты, старую обувь, какой-то пластиковый мусор… У меня уходит больше получаса, чтобы разыскать принесённый девушкой пакет. Сразу же разрываю его и принимаюсь чуть ли не проглатывать их.

Опомнившись, что меня могут увидеть, нахожу вход в дом и там продолжаю свою трапезу. Не останавливаюсь, пока всё не съедаю. Я был настолько голоден, что даже не смог насладиться пищей. А ведь вкус этих пирожков такой знакомый, всё также родом из детства… А их запах…

Внезапно мне становится мерзко от своей беспомощности, от того, какой я жалкий. В подавленном состоянии ложусь на кровать. Впервые за несколько месяцев обо мне кто-то позаботился, но я чувствую себя ещё хуже от этого. И я уверен, что теперь эта девушка больше никогда не появится на моём крыльце…

Выкинул пирожки, гад! Бабушкины вкуснейшее пирожки! Со злости я убежала. Только направилась не в сторону своего дома, а к лесу. Нужно успокоиться, а потом вернуться за велосипедом.

Здесь хорошо. Прохладно. Поют птицы. Но я всё равно не могу расслабиться. Всё думаю об этом мужчине. Почему он так себя ведёт? Неужели, правда, алкоголь его сделал таким. Хотя, он совсем не похож на пьяницу.

Взгляд у него осмысленный. Но смотрит словно сквозь меня. Будто ему нет дела ни до чего. Он где-то внутри себя, в своих мыслях. И способен только на всех кричать и огрызаться…

Немного побыв ещё в лесу, я иду обратно. Сажусь на велосипед, оставленный мною у забора. Не могу удержаться и кидаю взгляд на участок этого придурошного.

Открывшаяся картина поражает меня. Он стоит и ест пирожки, которые совсем недавно сам же выкинул. Словно безумный он смотрит в одну точку и почти не жуёт. Просто проглатывает большие куски…

Он совсем меня не замечает, хотя я стою за оградой метров в пяти от него. Затем, словно спохватившись, он медленной шатающейся походкой уходит в дом.

И снова я испытываю жалость. Он такой голодный. Как он живёт?

Замечаю, что у него кружки расставлены под крышей. Он что пьет дождевую воду? Она же грязная становится, пока протечет по шиферу… Может, ему что-то попить привезти? Хм, только он же опять прогонит… А я поставлю на пороге и уйду!

С этими мыслями я поспешила домой. Бабушка уже вернулась с поля и сидела на кухне.

– Куда это ты ходила? – удивлённо спрашивает меня.

– Да так, каталась на велосипеде… – говорю и сажусь с ней рядом.

– А пироги мои кому носила?

Бабушка ухмыляется, а я раскрываю рот. Ничего от неё не скроешь!

– Как ты увидела?

– Я то знаю, что ты мало ешь. Значит, кого-то угощала… Уж, не жених тут у тебя появился?

– Ну ты скажешь тоже! – смеюсь на это заявление.

– Хотя да, у тебя же твой Толик ненаглядный… – ворчит бабушка.

Толик… Отмечаю, что совсем про него забыла. А между тем, он будет ждать меня дома уже в конце недели. Меня аж всю передёргивает. Надо будет что-то придумать, чтобы задержаться здесь…

– Я ездила к тому человеку… Ну, которого вчера встретила…

Бабушка недоуменно смотрит на меня. Я снова чувствую себя маленькой девочкой, которую ругают за провинность.

– Зачем ты туда ездила? – не понимает бабушка.