Я поднимаюсь из-за стола и направляюсь к туалетным комнатам, расположенным за поворотом от главного зала. Но там никого нет. Обе двери в уборную приоткрыты, и внутри пусто. Возвращаясь к столику, прохожу мимо гардероба, и вижу, что её пальто и шарф висят на тех же крючках, что и мои вещи. Она не выходила на улицу. Конечно, Влада могла бы это сделать, но не почти в -25°C в одном шёлковом платье.

Тревога мгновенно разливается по телу, как капля чернил на белом листе бумаги. За считанные мгновения я оббегаю весь двухэтажный зал и заглядываю в отдельные приватные кабинки. Замечаю, что официанты начинают суетиться, но мне не до объяснений. Вылетаю на улицу, но и там ни души. Лишь дневная пурга усилилась, и теперь ветер завывает так, что невозможно открыть глаза полностью. Огромные снежные хлопья с силой ударяют по разгорячённым щекам, обжигая и пощипывая кожу, мгновенно превращаясь в капельки воды. Рука в кармане снова сжимает тёмно-красный бархатный коробок в виде сердца. В виде моего сердца, которое я беззаветно хотел подарить своей девушке сегодня.

Но под рёбрами теперь другие эмоции.

И лишь два слова, пустившие корни вглубь всего моего естества:

«Влада исчезла».

Эти слова вновь проникают в самое сердце, вызывая дрожь по всему телу.

Я метался по залу, как зверь в клетке, лишённый родных степей и лесов, не находя ни малейшего следа. Каждая минута казалась вечностью, а сердце колотилось, как бешеное, пытаясь вырваться из груди.

Я вспомнил, как мы только зашли в этот роскошный, освещённый множеством изящных люстр зал, как её глаза светились радостью и теплом. Теперь этот зал казался мне более пустым и холодным, чем какой-нибудь заброшенный склеп. Чувствовал себя беспомощным, будто ребёнок, потерявшийся в лесу.

Немые свидетели её исчезновения, пальто и шарф, всё ещё висели на тех же крючках. Они были единственным, что осталось от неё в тот день, и я знал, что должен найти её, чего бы это ни стоило.

Этой зимой, 22 декабря 2024 года, исполнится ровно восемь лет с того дня, как я потерял Владу. А вместе с ней и свой покой, сон и здравомыслие. Поскольку почти сразу после её исчезновения (а она именно пропала, а не сбежала, «почувствовав кольцо на шее», как многие твердили, да и твердят до сих пор) я поступил на факультет криминалистики.

Зачем? Всё предельно очевидно.

Как выразилась бы Вера Васильевна, на мои заявления о пропаже человека «вешали амбарный замок». Поэтому каждый раз, когда я покидал отделение полиции с пустыми руками, скрипя зубами, я вынашивал эту мысль. Сначала она не казалась такой уж бредовой. Потом всё же дошло, что это полнейший идиотизм. Только в тот момент я уже оплачивал очное обучение в Москве.

Приходится признавать, что оказался в долговой яме из-за того, что категорически не хотел продавать квартиру, в которой мы с Владой прожили почти три года. Сдавать её тоже не поднималась рука, и даже сейчас, спустя восемь лет, я не могу заставить себя это сделать. Она сейчас в том же состоянии, в каком мы её оставили тогда, выходя из дома на долгожданное свидание восемь лет назад – восемь бесконечных, мучительных лет.

Я с отличием окончил университет, и меня с распростёртыми объятиями ждали во многих отделениях полиции Москвы. Но я вернулся в Самару. Целью моего обучения были не карьера и ранний выход на пенсию, а знания и полномочия, которые позволили бы мне искать и находить людей. Людей, без которых жизнь теряет все краски и становится серой. Людей, как Влада.

Найти её – моя главная цель, ради которой я готов на всё, даже если придётся искать её в песках Египта, перебирая каждую крупинку вручную.