– Какого…

– Ответь ты уже!

Макс лишь показывает пальцем на мой личный, а не рабочий телефон, будто боится, что тот, кто звонит, откусит ему за это его. Я вздыхаю и неохотно подношу трубку к уху.

– Слушаю, Анатолий Сергеевич…

– Бойко! Ты что, в кйай охйенел? Или вакансий на «Авито» скопилось так много, что ты йешил не бйать тйубку? – Шеф от злости брызжет слюной по ту сторону линии, отчего его картавость буквально режет слух.

– Извините, Анатолий Сергеевич…

– Пйибейеги извинения, они тебе ещё пйигодятся! Адйес получил?

Я отодвигаю телефон и смотрю на всплывающие уведомления, но ничего.

– Пока н…

– Я отпйавил его уже десять минут назад!! Ищи в полученных, недотёпа!

– Да, Анатолий Сергеевич, получил, – стиснув зубы, отвечаю я.

– Неужто! – Шеф шумно набирает воздух в лёгкие, пытаясь успокоиться. – Слушай внимательно, повтойять не буду. У тебя есть только один выход – пойти и извиниться перед Антоном. И убедить его забйать заявление на тебя из прокуратуры.

– Извините, но вам какое дело до моего…

– До твоего заявления – совейшенно никакого! – вдруг снова вспыхивает он. – Но ты даже не пйедставляешь, чем это может обейнуться для всех! Сейчас нагйянут пйовейки, а где пйовейки – там и огйомные штйафы! К тому же ты выбйал не того человека для выяснения отношений… Поэтому тебе говойю – у тебя есть весь вечей, хоть ночуй у него, делай что угодно, но чтобы он забйал эту бумажку! Всё! Завтйа как штык и без пйиключений!

Звонок сброшен.

Кровь должна кипеть от ярости, но внутри – абсолютный штиль.

Это значит, что давний вопрос, терзавший меня изнутри, наконец-то нашёл ответ сам и дал готовое решение: увольняюсь.

– Л-леон? Мне не нравится твой взгляд… Что ты задумал? – спрашивает Макс, сидя на диване и подозрительно оглядывает меня.

Я поднимаюсь, небрежно бросив несколько купюр за выпивку на стол. Не люблю быть кому-то должным.

Пора извиниться перед новым другом. Кажется, мы начали разговор не с того кулака.

– Леон?! Куда ты собрался? – всё недоумевает друг, уже спешно поднимаясь.

Игнорирую его слова уже во второй раз и выхожу из бара. Часы на руке показывают 19:49. Надеюсь, новичок не ляжет спать сразу после «Спокойной ночи, малыши». А если и ляжет, то мне придётся нарушить его режим.

Внезапно кто-то хватает меня за рукав кожаной куртки. Я резко разворачиваюсь, заломив руку незнакомцу и уже сжав челюсть, готовый к любым неприятностям.

– Ты сегодня решил всё-таки дорваться? Мазохист, что ли? – буркнул я с подозрением, отпуская испуганного Макса и продолжая быстро идти вдоль дороги к остановке, чтоб поймать такси.

– В чём дело? Что сказал Толик? – Друг пытается не отставать, но из-за лишнего веса и коротких ног ему едва ли удаётся наступать мне на пятки. – Он понизил тебя? Или вовсе уволил? Это потому, что Антон – сын Фиджера? Или…

– Стой, – от моего резкого торможения он врезается в мою спину, – того самого бизнесмена?

Макс кивает, его глаза широко раскрыты от тревоги. А я чувствую, как напряжение вновь сковывает мои плечи.

– А ты откуда знаешь?

– Санёк шепнул после ухода новичка… Сказал, тот из трусов вылез от злости на тебя, а заодно и на Толика взъелся…

– Он что, недостаточно руки ему нацеловал за день?

Внутри распускается зерно обиды.

Какого чёрта мне не плевать на эти лживые похвалы от шефа?

Может, потому что я пашу как конь без выходных?

Может, потому что за четыре года работы под его крылом я ни разу не услышал чего-то получше, чем «уволю»? Хотя вначале моей карьеры раскрываемость дел была на высшем уровне среди остальных.

Вот только год назад наше агентство начало приходить в упадок из-за конкуренции. Появился новый частный детективный отдел с безупречной репутацией, и большинство наших клиентов перешли к ним в центр города с нашей окраины из-за престижа. После такой большой текучки шеф стал сам не свой. Не сказать, что он и до этого нас обнимал при встрече, но теперь на рукопожатие можно не надеяться. А тут какой-то Антон с горы, которому предпенсионного возраста майор в отставке ботинки начищает до блеска своими похвалами.