Размышления прерывает дребезжащий на беззвучном телефон.

Макс. Звонит, оказывается, уже во второй раз. Я и не заметил.

– Леон, ты где? – с одышкой спрашивает он. На фоне противно пищит датчик ремня безопасности.

– Чего хотел? Я занят.

– Ты в норме? Антон поднял на уши весь…

Услышав имя, на которое у меня быстро образовалась аллергия, я невольно закатываю глаза.

– И пристегни уже этот чёртов ремень. – Перебив напарника, кинул напоследок и сбросил.

Меньше всего мне хочется сейчас слушать про этого персонажа из сатир. Тем более на трезвую голову, которая, словно воздушный шар, начинает раздуваться от собственных мыслей, и без всяких Антонов.

Так о чём же я думал до этого звонка?

Глядя на исписанную бумажку в руке, чувствую, как к горлу подкатывает горечь, будто проглотил что-то несвежее. Чёрт, это чувство знакомо мне уже слишком хорошо.

Кажется, я схожу с ума. Потерялся в лабиринте собственных мыслей и не могу найти выход.

Откинувшись на спинку небольшого углового дивана, я пытаюсь закрыть глаза и выдохнуть, но перед ними стоит только одна картина, яркая и чёткая, как фотография, сделанная в момент вспышки. Снова Вл…

– Вот как в воду глядел, а!

Кто-то пытается выхватить бумажку из моей расслабленной руки. Рефлекторно сжимаю ее пальцами, вот только в них остаётся лишь уголок от листка.

– Я ведь мог тебе и в пятак дать. Инстинкты самосохранения вообще отключились? – нервно бросаю я. – И как ты здесь оказался…

Девушка с чёрным каре в униформе официантки несёт нам два бокала с выпивкой. Только я ничего не заказывал.

– За счёт заведения, мальчики, – мурлычет она.

– В долгу не останусь, пупсик, – почти поёт Максим на удивление тонким голоском, уже развалившись рядом со мной, и, поглядывая на глубокое декольте девицы, засовывает ей прямо туда несколько тысячных купюр.

Воспользовавшись моментом, я вырываю бедный листок обратно. Хотя разобрать, что на нём было написано до моих «раздумий», практически невозможно. Замечая уже и косой взгляд Макса, прячу этот листок в задний карман джинсов. Уж за задницу он меня хватать уже не будет. Я надеюсь.

Его лицо меняется на снисходительное, даже где-то жалобное, и я предвкушаю новый нудный разговор, который мне уже не нравится.

– Ты же знаешь, что напиться – это не выход… Тебе пора отпустить и…

– И что? – резко вставляю я. – Отпустить и жить дальше? Найти себе девушку или лучше сразу нескольких, да засовывать им в силикон бабки?

Эти слова вырвались резким порывом, и звучали грубее, чем хотелось, отчего собеседник рядом притих.

Я не собирался его в чём-то упрекать. Но он лучше всех знает, насколько это больная тема… Влада…

– И ты знаешь, что я бы не смог… – почти беззвучно выходит напоследок у меня.

– Но и неосознанно писать везде её имя – это заболевание. Пора лечиться, Леон, и я знаю, как тебе помочь!

Парень разворачивается лицом к барной стойке, которая находится примерно в пяти метрах от нас, и едва повышает голос. Официантка, принёсшая алкоголь, довольно улыбается. Поправив самое важное – свою грудь – она начинает двигаться в нашу сторону.

– Ты получишь в нос быстрее, чем она доцокает до нас, – грубо предупреждаю напарника.

Тот быстро машет ей, чтобы вернулась обратно.

– Сообразительность всё же присутствует. Неплохо, – подмечаю я.

– Ну и зря… – он вновь ловит мой недовольный взгляд и поправляет себя. – Я про то, что зря ты отказываешься от новой жизни… К тому же, может, Влады уже нет в живых, а ты…

– Заткнись, а. Ради тебя же прошу, я сегодня не в духе.

– Да, заметил, «любитель носов»… Но и смотреть на реальность нужно трезво, Леон. Прошло уже столько лет… А ты в почти тридцать лет всё скитаешься по дешёвым однушкам да питаешься готовой едой из «Пятёрки», когда у тебя достаточно всего, чтобы самому дом из золота построить… Ну да ладно, твоё дело, – вдруг на удивление быстро отмахивается парень. – Где был весь день? Приоделся, смотрю?