Новая встреча с задержанным мне ничего не дала. На этот раз он, наоборот, был очень немногословен. Только устало отрицал свою причастность к убийству. Я распорядился, чтобы принесли одну из полторашек пива, изъятых при задержании, и один стакан. Бекетов широко улыбнулся при виде хмурого милиционера с пластиковой бутылкой. Тот нёс пиво, как от себя отрывал.

– А чего стакан-то один? – удивился подозреваемый. – Тащи второй!

– Ну-ну! – урезонил я Бекетова. – Ты пей своё пиво, нас угощать не надо!

– Вот это я понимаю, гражданин следователь! По-человечески! – радовался он, распечатывая бутыль и торопливо заполняя стакан тёплым, пенистым напитком.

– Ох, и скользкая эта рыба, Бекетов! – сказал Корнеев, сопровождая взглядом стакан.

Нет, не может человек так ловко притворяться! Не мог он меня перехитрить! Похоже, думал я, он ведёт себя вполне искренне и естественно. Уж больно глупо как-то получается. По-серьёзному, значит, замочил бизнесмена, а затем бросил деньги под кровать и пирует где-то с синявками и дешёвым пивом?

– А почему бы и нет, господин следователь? – крутился рядом со мной Корнеев. – Разве это не вы говорили, что в жизни всё идёт рядом, рука об руку? И глупость, и мудрость. И святая простота, и изощрённое лукавство… Колите, колите его, пока он тёпленький! Не дайте ему выскользнуть! Ох, чувствую по его тухлому взгляду – это ещё та рыба!

– Ну что? Я так понял, дело раскрыто? – Брагин жестом пригласил меня присесть, продолжая набирать номер на массивном, стилизованном под старину телефонном аппарате. Не дозвонившись, он положил трубку и уставился в угол, словно видел сидевшего там своего предшественника, горемыку Вадима Потапова. Нет, конечно, Вадима он не видел, хотя тот смотрел на Брагина в упор. Это просто манера у начальника была такая, не смотреть собеседнику в глаза. Я уже догадывался, начальнику не очень комфортно было со мной в одном отделе. Подозреваю, что из его памяти не выветрились те щелчки по носу, которые я давал ему, когда он ходил у меня в стажёрах.

– Сейчас начнёт, – предупредил меня из своего угла Вадим. – Будет склонять тебя на фальсификацию.

– Иван Иванович, когда статистическую карточку на раскрытие убийства выставишь? Ты что, обвинение Бекетову ещё не предъявил? Чего тянем-то? Я уже шефу доложил, что дело раскрыто…

– Лизоблюд! – не выдержал Вадим, вскочив со стула. – Мало того что на моём месте оказался случайно, он ещё подчиненных подбивает на должностное преступление! Как дал бы ему в нос сейчас!

В бешенстве Вадим скинул на пол пепельницу из под локтя Брагина.

– Чёрт! – выругался Брагин и стал, пыхтя, собирать окурки с пола. – В общем, так, Иван Иванович. Предъявляй обвинение Бекетову, выставляй карточку на раскрытие. – Он поднял на меня раскрасневшееся лицо и добавил: – Иначе неприятности будут у нас обоих.

Валентина куда-то исчезла, а разыскать её не доходили руки. Сейчас я в основном работал с оперативниками Федосеевым и Полушкиным.

Федосеев был уже стар для оперативника, но хитёр как чёрт! Он перебрал все службы в милиции. Начинал с участкового, затем поработал следователем, розыскником, потом сидел в дежурной части. И вот, дослужившись до подполковника, дорабатывал до пенсии оперативным уполномоченным. Управлять им было совершенно невозможно. В группе моего сопровождения на обыск к Бекетову он появился, скорее всего, из любопытства. В дежурке сидеть ему было скучно. Теперь, когда убийство обещало перейти в разряд раскрытых, он проявлял завидную активность. Буквально не покидал мой кабинет, ожидая дальнейших указаний. Второй оперативник, Полушкин, – ещё совсем молодой, но не менее хитрый, чем старый Федосеев. Ко мне он напросился, чтобы избежать более трудоёмкого задания этапировать двух опасных преступников из Сургута. И вот они сидели, комфортно устроившись в следственном кабинете, курили свои дешёвые сигареты и пили мой дорогой кофе, ожидая дальнейших указаний. К себе в отдел они уходить не хотели. Подобрались два хитреца!