Тех, кто налево, и Ольгу с попутчиками в том числе, перебазировали на аэродром.  Оказалось не так и далеко.    Ее РД оказался почти неподъемным. Еле донесла. И первое ее:

– Ах!  Горы.

Настоящие горы на горизонте. И садящийся, казалось  сейчас прямо на головы, громогласный, даже уши закладывает, большой военный самолет. И сразу два вертолета, оглушающе стрекочущей парой, уходящие  под облаками  в сторону этих самых гор. Всякая военная техника. Многолюдно.  Сразу столько военных в одном месте Ольга никогда не видела. Практически все в камуфляже. В разном, причем. С оружием и без оного. Так бы и ходила с раскрытым ртом, крутя головой.   И почти сразу первое разочарование. Мельком глянули в ее документы,  сказали, что сейчас не до нее. Видишь, сколько народу. Сказали: жди. Потом. Или сама  своих ищи. Ей же, в отличие от большинства, в конкретную часть нужно было. Принимающий снизошел и написал на клочке бумаги номер ее команды. Опытные попутчики одну не оставили. Потянули за собой.

– Не торопись.  Завтра с утра поставят на довольствие и все прочее…

Примерно через час  один из мужчин пригласил ее с собой, набрать воды. Сказал, что помнит, где здесь что, еще с прошлых командировок. Заодно и ей покажет. И сам посмотрит, что изменилось.

– Ноги заодно разомнем. Скуку развеем…

Шесть пластиковых бутылок в пакете у попутчика и полный котелок в руке у Ольги. Не расплескать бы. Отошли совсем недалеко, когда мужчина негромко кхекнул и немного смущенно, (он еще и смущаться умеет?) коротко выдал:

– Иди пока,  мне отлить надо. Сейчас догоню.

 Ольга забрала его бутылки, оказывается, все вместе тащить весьма тяжело. Она помнила дорогу. Успела пройти метров пятнадцать, завернуть за угол. И почти сразу натолкнулась на странную компанию. Трое  парней  прижали к стене четвертого. Вернее, прижал один. Сгреб за грудки, практически приподнимая, мелкого, тощего, коротко стриженого срочника. Ольга увидела широко распахнутые в ужасе карие глаза парнишки с желто сиреневым расплывшимся фингалом под левым.  Бледное,  узкое, с тонкими чертами лицо. Приоткрытые, обметанные герпесом, треснувшие до  яркой крови губы. Под ногами опрокинутый котелок. Парнишка   замер безвольной тряпочкой, даже не пытался сопротивляться. А прижавший навис сверху, приблизив лицо к лицу и что-то, негромко, угрожая, втолковывал. Сопровождающие,  отступив шага на три, довольно осклабившись, наблюдали.

Дальнейшее было стремительным. Ольга уронила пакет с бутылками, подскочила  и, молча, как держала котелок в левой руке, так и въехала им прижимавшему в висок.  Пришлось смачно, чувствительно и мокро.  Он был на голову выше  и в плечах шире раза в полтора, но в данной ситуации  – пофиг. Обалдев от удара и неожиданности, но так и не выпустив жертву, чужак обернулся к ней и тут же получил кулаком в нос. Снизу вверх, от всей души. Не зря ее брат учил. Вышло удачно.  Противник опешил и отпустил парнишку. Кровь хлынула как из носа, так из разбитой губы.

Ольга сначала почувствовала, а только потом уже услышала, как сзади, еще один из  троицы завернул многоэтажное, добавляя: ах ты!  Она крутнулась, успевая уклониться от удара и поднырнуть ему под  руку, вскользь пролетевшую над макушкой. Единственное, что ему удалось  –  смахнуть бандану с ее головы. Волосы рассыпались по плечам.  Вывернулась, чтоб к нему лицом, и, выходя из  поворота, злобно пнула, стараясь попасть в колено. Промахнулась. Пришлось значительно ниже, но судя по реакции парня,  весьма чувствительно. Одновременно добавила противнику в лицо тем же злосчастным котелком. И весьма удачно рассекла бровь. Такого непотребного обращения котелок не выдержал.  Ручка   с одной стороны отлетела, и теперь он больше мешал. Ольга с жалостью его отбросила. Развернулась, чтоб за спиной никого не было  и,  уже не таясь,  в голос орала: