Пока бабушка возилась с русской печью, в щель занавески видела, как ведьма начала расставлять на столе у кровати какие-то баночки, пузыречки, мешочки и все время вполголоса пела что-то непонятное, настойчиво- протяжное. От яркого пламени свечи по стенам и потолку резко метались черные тени, стараясь вновь сгуститься над кроватью.

***

Ольга плыла в душном багровом тумане, и не было там ни верха, ни низа, ни направления, хоть какого. Только голоса далекие, невнятные, зовущие. И она металась, не зная, куда идти. И очень обрадовалась, когда услышала еще один четкий и уверенный зов за спиной. Оглянулась. И все остальные голоса разом, нарастая мощью, тоже стали звать ее более настойчиво.

Но тот, уверенный зов понравился ей больше. И голос был женским. Усталым, но очень настойчивым.

– Гляди,  –  убеждал он,  –  гляди внимательнее.

Впереди, почти перед самым лицом Ольги появилась рука. Узкая, женская, с крупными перстнями сразу на трех пальцах, и начала двигаться в воздухе как по стеклу, когда протирают его, запотевшее. Влево-вправо с нажимом. Туман вдруг начал рассеиваться в одном месте небольшим округлым окошком. И, сгущаясь, угрожающе клубился по его краям, намереваясь затянуть, но пока не мог.       В окошке показался близкий, озаренный солнцем  лес. Необхватный дуб, мощная сосна справа, две раскидистые березы, выступающие за границу густого подлеска, в котором постоянно двигался кто-то невидимый. Многочисленные, непонятные тени шевелили ветви и высокую густую траву, обрывающуюся впереди широкой полосой прокоса.

– Гляди. Зови того, о ком думаешь. Лучше зови,  –  приказывал настойчивый голос.  –  Я должна видеть того, кто выйдет к тебе навстречу.

Ольга звала в этом, то ли мороке, то ли бреду, и наяву шевелила запекшимися губами так, что лихорадочная корочка трескалась, и зубы по ложбинкам обагрялись темной кровью. И откуда-то всплыло: зверинька милая, не убегай, дай посмотреть на тебя.  –  Она уверенно повторила это вслух.

Дыхание перехватывало, и частый- частый молоточек в висках отбивал оставшееся время и катастрофически не успевал, замучено сбиваясь с ритма. Когда-то это уже было. "Зверинька милая"… недавно было. Но где? С ней?

На этот зов шелохнулась трава на границе прокоса, выпуская коричневого гибкого зверька с белой грудкой, который скользнул вперед, к самой границе окна и замер, любопытно поводя мордочкой.

– Ласка!  –  Узнавая, выдохнула Ольга.

– Ласка?  –  Удивлено повторил за ней тот самый женский голос. И тоном приказа: повтори еще раз, кто вышел к тебе.

– Ласка.

 А пугающий багровый туман, быстро сгущаясь, начал затягивать чудесное окошко, вскоре совсем закрыв его. Но теперь, Ольга, по крайней мере, знала направление, куда ей нужно двигаться.

И вновь чуть-чуть, самую малость, разошелся туман, и в узенькое, как норка, оконце просунулась любопытная звериная мордочка, вполне целенаправленно стараясь дотянуться до лица девочки. Коснулась. Пристально посмотрела глаза в глаза. И от этого завораживающего взгляда Ольга полностью перестала воспринимать окружающее. Но это длилось недолго. Потом пришло ощущение, что все чувства резко обострились: слух, зрение, обоняние  –  все стало непривычно иным.

Ласка, почти касаясь боками клубящегося тумана, пружинисто подобралась и прыгнула к Ольге. Тут же развернулась, посмотрела почти совсем по-человечески умно и решительно. Она явно звала девочку за собой, давая понять, теперь что ей по силам так же легко прыгнуть сквозь почти сомкнувшееся окошко в светлый лесной мир. Ласка прыгнула первая, Ольга за ней, так же стремительно и пружинисто. Получилось!