— Вот козёл! — возмущается подруга, хлопнув ладошками по подоконнику. — и из-за этого урода ты теперь решила носа из дому не высовывать? Слушай, Авка, не глупи! Забродины тебя пригласили, поезжай, нечего сидеть тут взаперти! Я бы осталась у тебя, но мы с Марком…

— Да забей… Я не хочу отмечать никакой праздник, Ир. — прерываю я её сетования.

Иринке доверять можно, она не из болтливых, и не побежит на каждом углу рассказывать всем о моем позоре. А уж о репутации Господина мне вообще дела нет. Как мэр он вполне устраивает большинство наших горожан, ну, а личная жизнь не должна касаться никого постороннего, пока она не задевает интересы третьих лиц. Но слишком уж свежи воспоминания о страшных глазах Дениса, ведь он уничтожит меня, посмей я раскрыть рот.

— Я не пойму, тебе эта работа нужна или нет? Короче, поднимай задницу, идем наводить марафет! Платье я тебе привезла, прическу забацаем классную, и я тебя подвезу. 

В этот момент я готова убить Ирку за её энтузиазм, но спорить уже нет сил. Вяло поднимаюсь с кровати, и плетусь к зеркалу, напротив которого Ира ставит стул. Может, всё-таки признаться ей, что тем гадом в клубе был Забродин? Нет, она не поверит, подумает, что я просто пытаюсь найти предлог, чтобы не ехать к своим новым работодателям. 

Ладно, посижу часок, и исчезну, чтобы никогда туда не возвращаться...

4. Глава 4.

Денис

Я так задумался, что последний удар получился чересчур хлестким. Задумался или увлекся своими фантазиями о черноволосой красотке? Да какая разница. Сейчас я в тайной комнате, именуемой домашними секретным кабинетом. Входить сюда кому-либо, кроме него, строго запрещено, ни Полинка, ни Юля даже не догадываются, что на самом деле здесь творится.

Время ползет к восьми вечера, пора завязывать с играми — вот-вот вернутся жена и дочь. Я ведь обещал быть дома к девяти, и Юлька с Полиной поехали навестить его тестя и тёщу. За полтора часа пресытился сполна, Марго умела меня возбудить , с ней никогда не было проблем.

Да, в этот раз я перестарался, «оглаживая» и шлепая стеком по её мягкому животу и ягодицам, а виной всему чёртовы мысли о той крошке, новой училке Полинки. Я жестко хотел её, и не просто поиграть снова, как в ту ночь. И это было невыносимо, потому что противоречило всему — меня сжигало мучительное желание просто поиметь девчонку, даже без применения плеток и прочих «игрушек», оттрахать в рот, в сладкую вагину, и в зад тоже…

Она не выходит из головы с той минуты, как я увидел её в своем доме.

Марго жалобно вскрикивает, и оглядывается, возмущенно сверкнув глазами. На её голой попке отпечатываются ярко-красные следы от конкурного стека. Я удобнее перехватываю стек, медленно обхожу свою рабыню, оценивающе глядя на её обнаженное тело. Ритке за тридцать, после двух неудачных родов остались выпуклости в промежности — напоминание о швах, груди слегка обвислые, тяжелые, с огромными сосками. Из всех моих баб она самая выносливая, и доселе мне нравилось проводить с нею время. Покорная во всём, раболепно готовая исполнить любую мою, самую грязную прихоть, рабыня.

Но, странное дело, я вдруг чувствую, что не смогу завершить начатое, потому что возбуждение внезапно спадает. Член, еще мгновение назад пребывавший в боевой готовности, опадает, и я с раздражением оглядываю женщину. Молочно-белая кожа без изъянов, полноватые бедра, мохнатая промежность… Прикованная прочными кожаными кольцами к крюку в стене, она послушно ждет, призывно виляя большой задницей, и облизывает пухлые, некрасивые губы.

Нет, мать вашу, это не её я хочу поиметь. Не эту зажиревшую бабу с сиськами, похожими на коровье вымя. Вспоминаются крохотные груди с бутончиками вишневых сосочков темноволосой крошки, и я окончательно трезвею от дурмана вожделения.