Но если пират – значит, и драться умеет. Что он уже доказал. Немногие смогли бы в цепях, почти не двигаясь, задушить взрослого жилистого мужчину.

Я протянула торговцу ладонь.

– Беру.

Мы пожали друг другу руки, знаменуя заключение сделки, прямо под грохот доспехов стражи, которая отнюдь не спешила явиться на место убийства.

Пока работорговец снимал цепь, ко мне подступил взволнованный Кефар.

– Госпожа, что вы делаете? – испуганно спросил он. – У нас же теперь не хватит денег на девочку для кухни!

Я скользнула взглядом по мускулистой груди раба, его тугим бицепсам и оптимистично заключила:

– Ну, к работе он привычен. Справится и с мытьем посуды!

2. Глава 2

До дома мы дошли в тишине. Кефар дулся, считая мою покупку необдуманной. Я держала рот на замке, чтобы не брякнуть какую-нибудь глупость вроде «Ты что, хочешь, чтобы меня все-таки прикончили где-нибудь за углом?». Старик верой и правдой заботился обо мне почти всю жизнь, и упрекать его было бы некрасиво. А деньги… Да где я за такие гроши найду хорошего телохранителя?

Раб тоже молчал. Только странно улыбался, поглядывая на меня. Как будто знал что-то очевидное и притом неизвестное мне.

Это нервировало. Но не приказывать же человеку не улыбаться?

Лишь когда в воздухе повеяло сладким ароматом цитрусов, мое настроение стало улучшаться. Пахло мандариновым садом, а это значило, что мы совсем близко к поместью.

Подумать только, что всего год назад я почти ненавидела это место. А сейчас даже перспектива получить нож под ребра не заставит с ним расстаться…

Раб тихонько присвистнул, когда увидел двухэтажный особняк в окружении цветущих мандариновых деревьев. Поместье действительно производило впечатление. Колонны, белый мрамор, просторный внутренний двор, крупный сад позади дома. Раньше мужу принадлежала и виднеющаяся вдалеке роща, но теперь приходилось довольствоваться одним особняком.

Спаситель стрельнул на меня жгучими глазами.

– Не думал, что у женщины, которая ходит через всю Хелгайю пешком, может быть такой богатый дом.

– Есть нюансы, – уклончиво ответила я. – Дойдем туда, приведешь себя в порядок, и я объясню, что от тебя требуется. Кстати, как тебя зовут?

– Пустынный Ястреб, – мужчина указал на татуировку на левом плече. – Как эту птицу.

Я вздрогнула. Ястреб, значит. Да еще пустынный…

От цепкого взгляда раба это не укрылось. Я поскорее напустила на себя равнодушный вид.

– Это пиратская кличка. А нормальное имя у тебя есть?

Он пожал плечами.

– Было да сплыло.

– Ты как разговариваешь с хозяйкой! – возмутился Кефар.

Раб скосил на него глаз и снова передернул плечами.

– Прежнее имя уже ничего не значит, и все его носители, кроме меня, мертвы, – сухо объяснил он. – Меня много лет знают на побережье именно как Ястреба. Если это имя вас не устраивает, другого у меня просто нет.

Кефар уже стал набирать воздух, чтобы что-то сказать, но я оборвала спор:

– Устраивает.

И снова наступила тишина. А я подумала, что, похоже, с этим рабом еще намучаюсь. Может, торговец скинул цену вовсе не потому, что хотел меня умилостивить перед визитом стражи, а потому что хотел избавиться от набившего оскомину имущества, да так, чтобы и покупатель, и продавец остались довольны?

Прислуга заметила нас издалека. Для нас растворили ворота, и в дом я вошла с улыбкой, на ходу стягивая вдовий черный платок. Какое облегчение! Хоть бросай его на пол, так он надоел!

Служанки с интересом проводили взглядами шедшего за моей спиной раба и сразу принялись перешептываться. Еще бы. Одежда к покупке, увы, не прилагалась, и через весь город Ястреб шел, как был, в набедренной повязке. А на такую фигуру грех не полюбоваться, хоть тебе двадцать лет, хоть шестьдесят.