Она стала указывать, кто есть кто… Указывать, кто находится здесь и за что! Напоминать людям, кто они и за что тут находятся, каждый раз, когда они забывались. Девчонка кушала блины один за другим, а потом все-таки сама пошла взяла все блины, что были приготовлены для нее. Затем она угостила Боли, налив ему компот сама, и начала спрашивать, как прошел его день и что нового произошло у них сегодня.

– Сколько сегодня закинул угля, а потом залил себе за воротник, а…? Ладно, работа твоя тяжелая, верно?

– Я сегодня хорошо поработал!

Девчонка, положив руки на стол, смотрела на него и пронзительным взглядом выхватывала его мысли, а там были только его неудовлетворенные желания.

– А как ты понял, что хорошо поработал? Сам себе оценку выставил по шестибалльной шкале? Или нашел всех пешеходов на экране телефона? Нам очень будет приятно, если вы оцените свою температуру!

– Я держу все в норме, я знаю свое дело.

– Слышь, мастер угольной маскировки, что себя оценил: вот какая температура должна быть, чтобы человек не получил охлаждения легких?

– Больше двадцати, если около 16 или 17, то есть шанс получить воспаление.

Девчонка вытянула свой губы бантиком, с еще большим удивлением подняв глаза к лбу. Потом правой рукой пару раз шлепнула по щеке.

– Ну ты, друг градусника, твоя жизнь тут зависеть от его состояния. Твое здоровье – это его шкала. Если она упадет ниже пятнадцати градусов, я тебя… Глаз по позвоночнику пущу!

– Я ответственно подхожу к работе, ты знаешь. Я всегда работаю от души…

– Твоя душа моя!

Девчонка, сказав эту фразу, ударила кулаком о свою ладонь. Она любила повторять одну и ту же фразу из фильма, который снят был на Голубой Планете. Она смотрела его с Мерсером, когда была чуток младше. Тогда были ее мама и тетя, веселое время было. Они раньше любили проводить время вместе. Алиска вытащила сигаретку.

– Хочешь курнуть, Боли?

– Я бы многое отдал за одну сигаретку!

Алиска, вытянув шею и часть туловища вперед к нему, ответила ему:

Сигаретка исчезла в ее руках и появился дымок. Баба Маша решила спросить ее про оценки, что она получила в школе.

– Ну, чем ты нас порадуешь? Тройки есть или, может, пятерки?

– Баб Маш, если у меня были тройки, за мной приехала бы тройка и моя попа светилась бы красным алтарем. Все легко сдала. Вообще, ко мне вопросов нет: у меня избиения и право применения своей силы и подручных средств к падшим – 5 баллов. Искушения – 5 + и правильная подача речи с целью обмана людей. Заметьте, я сама и свою методику применяю, так сказать, «Домашний апокалипсис», своя версия. А это в мои-то молодые годы!

Алиска, демонстрируя свои оценки, учуяла запах дорого алкоголя, что исходил позади нее. Она подумала, что Боли пролили свои запасы и тянет от его заначки. Она увидела девушку, что лежала на кровати Боли. Она лишь издалека видела Мили, кто попал сюда, в нижнее помещение. Она, не доедая блин, резко встал из-за стола, отправилась к ней, сделав несколько шагов. Запах Мили, которая вот полчаса была адекватная, а теперь лежит тут вдрабадан, начал перебивать запах выпечки. У нее вызвало это немного отвращения, и она, зажав нос пальцами, подошла так близко, что уже свисала над ней. Голос Мили будто проходил сквозь сон.

– Две сучки крашеные будут учить меня бухать, а я с шестнадцати лет женщина-огонь! Смотри, мать-одиночка, учить меня жить, что я ее… Мужика… Не видела…

Девчонка поняла, что речь шла о ее матери, скорее всего, и ее тете Шоу. Она посмотрела на нее, особенно на ее татуировку, что как-то странно засияла у нее на правом плече. Она начала словно оживлять саму себя – ее рисунок стал спускаться по руке вниз. Сам он был похож на два кольца, что были соединены друг с другом. Девчонка стала присматриваться – света было мало. Затем она решила дотронуться до нее, но не рукой, а кочергой. Трогать чужих руками нельзя, но про немного теплую кочергу, что набрала силу от котла, никто не говорил. Она взяла ее, пока баба Маша и Боли разговаривали друг с другом, и решила немного погонять рисунок по ее телу. Она начала приближать теплую кочергу к ее рисунку, как стала уклончиво уходить ниже по ее руке, до тех пор, пока не оказалась на фалангах пальцев.