– Ну, что смотришь, Уголек ты мой?

Боли перевел взгляд на бабу Машу и ответил, что просто устал.

– Да голова немного болит. Мне бы замену на эти выходные: погулять охота немного в городе.

– Я тебе погуляю! А за котлом кто смотреть будет? Бабу решил трахнуть в городе, что ли? Так я тебе, хочешь, свою подругу приведу?

– Нет, спасибо, я сам найду!

– А что, она моложе меня. Подумаешь, у нее две головы, но жопа-то одна. Я помню, как ты ходил ей шторы поменять. Она говорит, хорошо ты ей все заменил!

– Я только повесил ей новые шторы!

– Ага, как говорится, голод не тетка, и ее жопа сошла, да?

Боли даже встал от изумления, но баба Маша его сразу осадила обратно. У нее к нему был конкретный разговор, и он мог всем пойти на пользу.

– Слушай, Боли, тебе сколько еще тут работать, в котельной?

– Много! Возможно, вы все уже ипотеки все закроете.

– Да, это довольно долго. Вот что я тебе предложу. Ты только углем не откидывайся сразу от меня. Тебе же моя племянница нравится, верно?

– Да, красивая девка. Груди у нее правильные такие.

– Слышь, ты давай свой стержень спрячь, юный натуралист, и слушай меня. Ты же знаешь, как я ее люблю. Как свою дочь… Я хочу, чтобы у нее семья была, понимаешь, полная, дети и радость в доме.

– Хорошо, а я тут причем? Я чем помочу могу?

– Вот тут и дело в твоей воли. Я хочу, чтобы ты поухаживал за ней, приударил с глубоко идущими намерениями.

У Боли в горле комок появился от такого предложения, и он сразу подумал, что с ним сделать за такое.

– Ты не меняйся в лице, Боли, ты мой перспективный. Давай поухаживай за ней немного, а я тебе помогу.

– А ее муж? Он меня на части порвет! И что потом? А хозяйка узнает – вообще, вырвет челюсть.

– Ты погоди немного. Во-первых, ты ей сам нравишься, и она тоже хочет с тобой подружиться, причем очень сильно. Понимаешь? А муж ее – он же гражданский, а кто это такой в статусе? Пакетик целлофановый: ветер дунул – и улетел, смекнул?

– Мысль понял, а как…

– Ты слушай меня. Я тебе вот что скажу: он детей не хочет от нее, ему только хер маслом поливать надо да наяривать его. Я его и сюда-то по знакомству устроила себе на горе. Он раньше плиты возил с карьера. Месяц отработал и смылся.

– Это как?

– Он в машине сидел и ждал погрузки. Его загрузили, он сказал, что живот прихватило. Ну, мужики ждут полчаса, час. Начали искать его – нигде нету. Думали, что случилось. Звонят ему и спрашивают его: ты где, что случилось? А он спокойным голосом говорит, что все нормально, дома и сидит на горшке!

Боли, слушая историю, начал догонять саму суть мыслей бабы Маши. Боли, слушая ее речи, уже согласился на разделение ложи с прекрасной дамой с большой перспективой скостить ему срок.

– Так говоришь, где ЗАГС у вас или что там дальше?

– Ты, Боли, мужик работящий, я вижу. Ты мою племянницу, так сказать, отгуляй хорошо, а я вам помогу. Ребеночка сделай ей и увеличь генофонд нашей планеты. Тебе, смотри, срок скостят, да родится ребенок – ты уже сможешь претендовать на гражданство. А получишь его – официально станешь человеком с правами, ведь без бумажки все во всех вселенных никто.

– Я согласен. Где надо расписываться и чем? А что с мужем ее?

– Ты не переживай за мужа, он… Улетит сам, как пакетик на ветру. Ты еще, кстати, подумай вот о чем: я вам уступлю свою квартиру.

– Она же в ипотеке?

– Ну, я вас пропишу, есть такое право. И если родите еще одного, то половина срока сократят. Смотри, свое жилью будет, а третий ребенок полностью закроет ипотеку.

Только закончили разговаривать, как по лестнице, со стороны котельной, послышался бег с прыжками, которые они могли узнать где угодно. В комнату вбежала с рюкзаком на плечах дочка Муры, белокожая, со светлыми волосами, достающими до бедер. Рост был около сто шестидесяти сантиметров. Глаза были зеленого цвета, а левый немного отдавал оттенком голубого. Аккуратный носик, красивые губки и довольно густые брови – ее милое личико освещало все самые темные места этого темного мира. Это был образ девчонки новых поколений с другими мыслями и действиями.