Даже Перлову было понятно, что охраняют объект не от проникновения посторонних, а чтобы никто оттуда не выбрался наружу. А выбраться было не просто. Вышка была на высоте десять метров. Оттуда неплохо было видно, что находится внутри: там шла контрольно-следовая полоса, тщательно вспаханная. А метров через пять еще один забор, бетонный, облупленный, не такой солидный, но крепкий. В общем, охрана не хуже, чем на границе. За вторым забором росли деревья. На секунду Верьмееву показалось, что на одном из деревьев сидит какая-то непонятная фигура, похожая на обезьяну, и машет ему рукой. Но нет, просто показалось.

Сама смена караула занимала около пятидесяти минут. После нее все снова оказались на плацу возле казарм. Все по очереди доложили, что инцидентов и внештатных ситуаций не было. Далее следовала сдача оружия и прочие формальности. Часа через два Перлов был свободен, и Верьмеев пригласил его поговорить, а поскольку погода стояла хорошая, Перлов предложил посидеть на улице. Где-то в двадцати метрах от казармы был оборудован столик с двумя скамейками. Узбек, повар, притащил самовар, чашки и несколько свежеиспеченных булочек.

– Ну рассказывай, что за таблетки?

Перлов пожал плечами:

– Откуда мне знать?! Не медик же. Приказ. Всем заступающим в караул принимать по одной таблетке. У нас в медпункте запас на год, наверное.

– Ты че, этикетку не проверял?

Вместо ответа Перлов выложил из кармана облатку с таблетками. На ней ничего не было написано, ни одного символа.

– Вы тоже возьмите. Будет нервозность, примите, и сразу пройдет.

– Не люблю я эту химию.

– Инструкция.

Верьмеев взял.

– Ну, докладывай, что там с нарушением воинской дисциплины.

– Если вы про неуставные отношения, то спокойно. Не нарушают. Да они и не понимают-то друг друга особо. Поговорить им не о чем, все интроверты. Только таких сюда и посылают. Я еще удивлен, что вас прислали.

– Почему?

– Деятельный вы слишком.

– Откуда ты меня знаешь?

– Кто ж вас не знает!? Когда приказ пришел, я его перед бойцами зачитал. Выяснилось, двое в вашем дисбате по году провели. Чуть не поседели на месте, но дисциплину, как видите, соблюдаем.

– А тот забор, который за КПП, почему не покрашен?

– Не наша территория. КСП наша, мы ее каждый день вспахиваем. Второй забор не наш, не трогаем.

– А что мне этот машинист говорил про то, что груз-300 отсюда увозил. То есть что-то произошло?

– Разные тут были и груз-200 и 300, не выдерживают люди. Натурально с ума сходят. Ужасы всякие начинают казаться там за забором. И самоубийства бывают и самострелы, но редко.

– А что там?

– Кто ж его знает? Никто там не был.

– Теперь главный вопрос. А что с бывшим начальником?

– Пропал, – спокойно ответил Перлов. – Только не спрашивайте, куда да как. Пропал и все. Ночью пошел к себе, а утром нет его. Я, конечно, тут же доложил, мне пришла телефонограмма, что этим делом будут заниматься компетентные органы, а мне продолжать нести службу.

– И что эти органы постановили?

– Откуда я знаю. Сюда никто не приезжал, рапорт составил, отправил, все.

– Как ты рапорт-то отправил? Что-то ни компьютера, ни факса не видел.

– Когда поезд приезжает, один вагон наш. Там ящик висит, туда все документы кладем, оттуда документы забираем. А что уж с ними делают, это не ко мне.

– Слишком спокойный ты. Удивлен.

– Обстановочка. Да у меня, знаешь, натура такая, ко всему приспосабливаюсь. Как говорится, жить захочешь – не так искорежешься.

– Слушай, тебе сколько лет? Чувствую, ты постарше меня будешь.

– Постарше… – усмехнулся Перлов. – Сорок шесть мне.

– И все в лейтенантах.

– Разжалованный. Только не спрашивай за что и в личном деле не ищи. Все равно не найдешь. Разжалованный и точка. Вот, два года здесь.