Между тем подходило 21 число, когда должен был прибыть поезд. Накануне была получена соответствующая радиограмма. Жесткий, почти металлический голос заявил: «Ориентировочное время прибытия – 10:00». Согласно приказу, ровно за час до этого момента должны были быть сняты все посты и выставлены ровно через час после убытия поезда. Зачем – не объяснялось. Вероятно, для того, чтобы никто не увидел, что же происходит за забором. А что-то явно происходило. И поезд действительно прибыл минута в минуту. Перлов пошел его встречать к КПП, к шлагбауму, Верьмеев остался на месте.

Поезд состоял из четырех вагонов, при этом маневровый паровоз ехал в самом конце. Оно и понятно, вторых путей не было, где ж ему маневрировать. Стекла в кабине паровоза имели зеркальную тонировку. Разглядеть, кто находился внутри, было невозможно. Один из солдатиков стоял возле ворот с флажками и где-то за метр показал сигнал «стоп». Поезд остановился. Некоторое время все стояли молча. Перлов вместе с группой солдат просто смотрели на паровоз и вагоны. Минут через пять пришел Перлов.

– Вот этот вагон наш, открываем.

Разгрузка вагона шла по накатанной. Минут сорок хватило, чтобы достать оттуда мешки с продуктами, ящики, колючую проволоку, краску, патроны. В общем, все то, что необходимо в обычной армейской жизни.

Когда вагон был разгружен, туда поднялись Перлов и Верьмеев.

– Вот наш почтовый ящик. – Перлов показал в дальний угол.

Там действительно стояла опечатанная коробка с наклеенной крест-накрест лентой с надписью: «Вскрыть разрешено. Майору Верьмееву или Лейтенанту Перлову». Печать взломали, достали оттуда кипу накладных.

– Рапорты сюда клади. – сказал Перлов.

Минут пять ушло на то, чтобы почтовый ящик снова запечатать и выйти на улицу. Верьмеев посмотрел на то, что было доставлено.

– Сверяться по наличию потом будем, пока он там, – махнул он двум солдатикам. – Ворота открыть.

Двое солдатиков быстро отодвинули большие засовы, которые держали ворота сверху и снизу. Впереди пять метров путей через контрольно-следовую полосу, затем другие ворота, более обшарпанные.

Верьмеев хотел было лично их открыть, но Перлов его остановил. И действительно, не прошло и нескольких секунд, ворота дернулись и открылись сами, без постороннего усилия. Верьмеев внимательно смотрел, надеясь увидеть ноги тех, кто открывает, но ничего не было. Сразу за воротами он увидел лес и рельсы, которые делали резкий поворот налево. Солдатик махнул флажками, и поезд снова двинулся. Солдатик стоял у ворот, и как только последний вагон поравнялся с воротами, дал команду остановиться, после чего без дополнительного приказа двое других солдатиков отсоединили маневровый паровоз от состава. Голову состава увидеть было невозможно, она была за поворотом.

Пару минут все было спокойно, а потом вдруг вагоны начали двигаться. При этом никакого звука, когда с той стороны цепляется паровоз, не было. Просто начали двигаться, без постороннего усилия… сами по себе… Как пел Егор Летов в бессмертной песне «Прыг-скок». Прошло примерно три минуты и весь состав скрылся за поворотом, после чего ворота так же самостоятельно захлопнулись.

Верьмеев занялся приемкой провизии и всего остального, но внимательно прислушивался, что же там происходит, за воротами. Расстояние в глубину было где-то четыреста метров, не так далеко. По идее, если бы что-то разгружали или загружали, он бы услышал, но ничего не было, никаких звуков, вообще.

Приемка прошла примерно за час, как и говорил Перлов, все сошлось тютелька в тютельку. Солдаты притащили две тачки и стали отвозить полученное на склад. Верьмеев же стоял и смотрел на паровоз, пытаясь понять, кто внутри, но не смог. Видел в стеклах только отражение неба.