В свою штольню я вбежал, как на скипидарный, и сразу же встретился глазами со Сваном. Тот уже проснулся и начал разминать кости после сна на твёрдых досках. Подняв бровь в немом удивлении, то ли от того, что я не в корке говна и грязи, то ли от того, что я бегаю, как ошпаренный ни свет ни заря, но всё же решил было отвернуться, не придав этому значения.

– Доброе утро, Сван. У меня для наших есть кое-что особенное, можешь помочь разделить?

Вслед за первой бровью поползла на верх и вторая. В крайней степени задумчивости и удивления он пробурчал: – Здравствуй-здравствуй. Смотрю, ты помылся, теперь нестрашно и подойти к тебе, – на полпути его лицо как-то уж слишком быстро сменилось с растерянно-удивлённого до хищного, жадного.

– Ну, я вижу, ты уже унюхал то, чем я решил поделиться с вами, – максимально выделив голосом "поделиться", я достал из-за спины свёрнутый куль с мясом в лоскуте ткани, оторванного от штанов.

То ли моя интонация, то ли куль мяса, протянутый на встречу, но Сван аж встряхнулся, сгоняя с себя всю одурь, положил свою ручищу мне на плечо и сказал: – Спасибо. Поднеся к лицу, он глубоко вдохнул приятный запах прожаренного, ещё тёплого мяса, зажмурился и отвернулся.

Прошло пару мгновений, и я вздрогнул от гулкого баса с эхом, отражающимся от камней, пронёсшегося по залу выработки: – Подъём, парни, подъём, наш друг мясо принёс, кто не встанет к делёжке, тому не достанется.

Сонные рудокопы загалдели, завозились, и в миг штрек превратился в растревоженный улей. – Чего, какое мясо, какой друг? – слышалось то тут, то там. – Дайте я его расцелую, что, опять кто-то смог вылазку сделать в заброшенные штреки? – с удивлением говорил кто-то из рудокопов. – Да похоже, и добычи, похоже, вынесли немало, раз даже до нас дошло, – радостно голосил ему в ответ другой. – А сколько норм руды за кусманчик? – наконец я услышал что-то интересное. – Да уж не мало, уверен, мяса сто лет не пробовал, давай быстрей дели, я почти на всё готов уже, – с истерикой в голосе кричал третий. Двенадцать рудокопов окружили Свана, галдя, и уже кто-то кого-то начал отталкивать, выясняя, кто первый встал на это место и откуда должна начаться очередь.

– А ну заткнулись все, разделю на всех, кто согласится с ценой, – Сван выдержал паузу и продолжил: – Делю на равные части, сразу говорю. Цена за кусок – одна ложка каши в течение месяца, один раз в день. Кто согласен, подходит ко мне, кому не надо, идёт в другую сторону, – Сван махнул рукой, указывая несогласным.

– Ха-ха, да цена ж смешная, какой балван не согласится-то, я за! – радостно крикнул Ольф.

– И нам режь! – отозвались Джим и Брук.

– И мне, и мне! – снова загудели рудокопы. – Кого благодарить-то за такую щедрость? – крикнул кто-то из них.

– Да вон, – Сван слегка запнулся на середине фразы, но видимо не придумав ничего лучше, продолжил: – Крысёныш вон мясом поделился.

Охи, ахи и возгласы недоверия послышались со всех сторон, но все как один выразили мне благодарность и обещания в ежедневной ложке каши. Чёрт подери, я был рад безмерно. Месяц можно не думать о пропитании, а уж за месяц с уверенностью могу сказать, добуду ещё один шмат мяса, ведь и план уже созрел.

Но не сегодня, это точно, силы мои были уже давно на исходе, и я поплёлся к облюбованной лавке, на которую впервые сел в этом странном мире. Уснул я будто рубильник вырубили, и вроде только глаза закрыл, как раз, будят: «Вот мы тебе плату за мясо принесли», и суют мне под нос тарелку с кашей этой мерзкой, а у меня такое ощущение, будто желудок полный под завязку. А хорошее мясо было сытным и удовлетворяло. Раз в даже молодом организме так долго голода не чувствуется, но не отказываться же, принял тарелку с кашей, поставил под лавку и дальше спать. Почувствовал, как мышцы расслабляются от усталости, а сон поглощает все мысли.