Так надо бы отвлечь паренька, не то совсем поник. – Ты что за корешки в суп кидаешь, где их берёшь?

Парнишка прерывисто глубоко вздохнул, потёр ладонями лицо и, посмотрев на меня грустными глазами, начал рассказывать: – Так это тут сушёные грибы, их редко, но можно встретить в шахте у нас, но маленькими совсем, не успевают вырастать. Срывают, кто успел, режут на длинные узкие кусочки и сушат. Очень яркий вкус у них, особенно у чёрных грибов. И растения разные, мох вот, не знаю, как он называется, но добавляет горечи маленько в отвар. И трава тоже свой вкус даёт, но её вообще только один раз смог сорвать. Названия не спрашивай, не знаю, потом покажу, как выглядит, если найдём. Там, где люди часто бывают, там очень большая удача что-то встретить, а там, где людей нет, – паренёк указал рукой вниз заброшенной штольни, – там наверняка много всякого, но туда даже здоровые сильные мужики не ходят. Говорят, очень опасно.

– Хм, да уж, придать той безвкусной мешанине из песка, жижи и чего-то, многого стоит, – ухмыльнулся я.

– Да, – оживился паренёк, – как-то видел, как за горсточку сушёных чёрных грибов отдали двойную норму руды, а это два дня можно есть и отдыхать, представляешь?! – парень аж зажмурился от предвкушения.

– А за вот такие рёбрышки что-нибудь нам может светить? – спросил я с интересом.

Паренёк хмыкнул, улыбнулся, глядя на меня, и смеясь, сказал: – Да, конечно, светит, морду набьют и отберут! Мясо в шахте – это как, – он помахал пальцем в воздухе, похоже, подбирая ассоциации, – это как принцессу трахнуть, вот точно, именно так.

– А-ха-ха, да так прямо и принцессу, ну ты сравнил, Харим, крысятинку с принцессой, – никак не получаясь отсмеяться, ляпнул я.

– Вот я тут два месяца примерно, и от вида этой крысятинки у меня слюни до пола. А ты представь, люди тут годами, говорят, у кого-то даже на десятилетия хватает здоровья, и всё на этой блевотной каше. У неё же, падлы, вкус либо никакой, либо подгоревший, – паренёк махал ложкой так, что я даже отсел на чутка подальше. – И ты представь, два тощих сопляка прийдут и начнут торговаться: мне три нормы, нет, мне пять норм за маленький кусочек мяска. Ну? Да-да, в жбан и вся торговля. Так как у нас нет ни силы, ни влияния. Так что я сейчас вот возьму и нажрусь мяса от пуза, когда ещё такой момент будет, может, никогда – очень уж эмоционально закончил паренёк.

– Так прямо и никто не ходит крыс побить у вас? Есть же и здоровые, наверное, парни? – спросил я.

– Да как, ходили, месяц назад принесли крысу, прямо в лагере жарили внизу. Тогда я и увидел, как её жарили. Только ушли туда пятеро, а вернулось двое и с одной крысой. Говорят, ползунов там кишмя кишат, а с киркой против такой твари никак не выстоять. Завалили они несколько крыс, только собрались выбираться, как со всех сторон на кровь эта мразь и сбежалась. Эти-то двое чудом выжили. Так-так, погоди, – он зацепил кусок варящегося мяса, поднёс к факелу, посмотрел, порезал, – ага, почти готово. Сейчас принеси немного воды, а я пока мясо достану, его промоем и на обжарку в котелок.

В общем, посидели мы с Харимом знатно, сдружились можно сказать. Мяса на каждого килограмма по два вышло. Я ему свою историю рассказал, ну не ту, что я попаданец, конечно, а ту, что Сван мне поведал, приукрасил тут да там. Мясо своё всё не смог осилить, с килограмм ещё осталось, решил со своими забоем поделиться, ну и на обед приберечь. Потроха в шкуру завернул и под камни засунул, была у меня на них одна маленькая идейка.

Поднимался я в свой штрек почти бегом, тут и там уже были слышны первые зевки и потягивания выспавшихся рудокопов. Я обосновано опасался, что запах мяса не останется незамеченным при встрече хоть с кем-нибудь.