– Сейчас я смотаю веревку, и мы бросим ее на чердаке. Треш потом сам заберет. Если бросить как попало, то она запутается и потом тяжело будет распутывать.

– Заботишься о друге?

В ее голосе прозвучало какое-то раздражение. Возможно из-за того, что она хотела бы быть похожа на эту девушку, а возможно просто из-за обиды на мужчин.

– Нет – сказал он. – Скорее о снастях забочусь. Не люблю непорядок.

Тут в дверь на крыше начали долбиться. Дверь открывалась на себя, и кто-то явно этого не знал. «Странно, вроде кроме Треша никого не должно быть, а Треш не мог так быстро освободиться. Неужели выперли?» – подумал Трофим. Тут дверь наконец сломалась и показался сотрудник полиции. Он подбежал к Трофиму, ударил его по лицу кулаком и вытащил пистолет.

– Ни с места!

Трофим был подготовленным бойцом, но дергаться не стал. Его и Мальвину забрали в участок. В козле уже сидел Треш.

– Треш, что за фигня?

– Не знаю. Наверно напутали что-то.

В участке им объяснили, что уже пару месяцев в этом районе орудует банда грабителей-альпинистов, которая грабит квартиры спускаясь с крыши. И тут поступил звонок, что кто-то подозрительный лезет в квартиру по веревке.

– А откуда же звонок, когда мы с девушкой, гитарой, цветами, песни горланим?

– Ну девушка у вас в толстовке, можно и перепутать.

Приехал отец Треша, они написали объяснительную и их отпустили. На выходе, полицейский, который их провожал сказал:

– Это твоя «будущая» теща позвонила. Не любит она тебя.

И заржал. Когда они вышли, Мальвина сказала:

– Это действительно самое необычное свидание, на котором я была.

Когда она уехала, Трофим спросил Треша:

– Как ты думаешь, обиделась?

– А че, зацепила?

– Да, зацепила. Что-то есть в ней. Опасная она какая-то. Я чувствую, что у нее какая-то беда была или будет, и я ее не просто так встретил. Все случайности не случайны, а встречи для чего-то нужны. Да и просто красивая чертовка. Как-то не так с ней идет, как с другими. Короче да, зацепила.

Мальвина не обиделась, наоборот, ее заинтересовал Трофим, к тому же у нее давно никого не было, и она не прочь была завести отношения. В последний раз она очень сильно обожглась и ей хотелось развеется. За ее спиной был развод с человеком, которого она очень любила, он был богат, точнее были богаты его родители. Но он баловался травкой. Она тоже баловалась, но он пошел дальше, а она была против. Он часто пропадал, а однажды не пришел домой. Она уже привыкла и даже не звонила ему. Он же, обкурившись с другом, выпал из окна с 7 этажа и пролежал полночи на асфальте. Как это ни странно, он не умер. Его спасли, потом была длинная реабилитация, печень и легкие шили по кускам, а в левую ногу вставили штырь. Лечащий врач писал по нему диссертацию, а после того как его выписали он сказал ей, что больше ее не любит, и она ему не нужна. Она думала, что он не хочет, чтобы она была рядом с инвалидом, а оказалось, что он действительно ее не любит, т.к. он в скором времени начал встречаться с другой девушкой. Сердце ее закрылось и имитировало любовь. Веселая, открытая и влюбчивая раньше, она стала страдать депрессиями, впадать в уныние, никому не доверяла. У Трофима давно никого не было, и он загорелся ею. Думал о ней, проигрывал сценки, посвященные в основном тому, как он ей помогает-выручает. Но в жизни получалось, что он не мог ей помочь, точнее всегда, когда она обращалась к нему, он отказывал. Просьбы ее были странные – то она просила убить собаку соседа, которая пугала детей на площадке, то помочь перевезти посылку какому-то человеку из одного конца города в другой, причем не говорила, что за человек и что надо было везти. Короче она была приличной девочкой, но всегда влезала в дела с запашком. Трофим был слишком честным и не хотел пачкаться, при этом хотел быть с ней. Отношения у них никак не завязывались. Как говорил большой любитель Neue Deutsche Haerte Треш “Sie will nur spielen”– «Она хотела просто поиграть» – есть такой трек у «Hämatom». Каждое свидание с ней давалось как-то тяжело, то они пошли в кино, но не пошли на сеанс, потому что ей ничего не понравилось. В итоге просидели в кинотеатре в баре, ели невкусную пиццу и пили плохой кофе. То пошли гулять и пошел ливень. Вместо того, чтобы зайти в кафе, она села прямо под ливнем на лавочку и так сидела в задумчивости. Он сидел рядом и держал ее за руку. Они просидели так 10 минут, промокли насквозь, а потом она ушла в метро, попросив ее не провожать. Она доводила его до отчаяния, ему казалось, что она бросила его насовсем и больше не придет, не позвонит. А потом она снова появлялась в его жизни. И снова больно ранила своей переменчивостью – то она была ласкова и добра, то она была неприкрыто холодна и зла. Зачем, думал он, зачем она пришла на свидание, если у нее не было настроения? Но она приходила, портила ему настроение своей холодностью и уходила надолго. Иногда же их свидания были образцом романтики – например, в осеннем Петергофе, они бегали по газонам и разбрасывали огромные листья клена, или в Новой Голландии качались на лежачих качелях. Эти встречи требовали все больше денег, т.к. она постоянно нуждалась, он это видел, предлагал ей деньги – не за встречи, просто хотел ей помочь – а она брала, никогда не благодарила и не смотрела на него. Это единственные моменты, когда он чувствовал себя более уверенно в их отношениях. Иногда она просила у него деньги, а он не давал. Отчасти оттого, что у него самого их не было, отчасти, что бы она почувствовала ценность этих подарков. Из-за того, что в МЧС была маленькая зарплата, а в НЛП-центре вообще не платили, он стал нуждаться в деньгах, ему уже было не по карману оплачивать половину съемной квартиры.