Удивляюсь, что про меня вообще вспомнили, но бегу следом. Я, как и Томка не верю в эту ситуацию. Не хочу верить.

Прибежали не только мы. Вокруг Макса, как всегда, много желающих с ним пообщаться и сфотографироваться на память. Несмотря на то что рядом невеста, вокруг вьётся толпа девушек. Да и пацаны из друзей ждут своей очереди. Тётя Женя там же. Фотографируется с какой-то женщиной и девушкой.

– Кто бы сомневался, что он выберет себе фотомодель с сиськами. – Нинка указывает на девушку, стоящую между незнакомой, но богато одетой женщиной и мамой Максима.

Невеста Максима оказалась длинноволосой брюнеткой. Очень стройная, высокая. Чуть ниже Максима, а не как я, — ему до плеча не достаю. Грудь большая. Говорят, мужчинам как раз такая нравится, вся напоказ. А мою грудь под маечку спрячешь, сверху платье — и не видно, что она там есть.  Вон у нашего соседа и то больше, чем у меня висит.  Зато на мне висит одежда… любая, — как на плечиках. У меня даже одна из кличек – вешалка.

Помню, как с тоской посмотрела на маму Максима. По мне, так она была самая красивая на выпускном. Но долго рассматривать я её не смогла. Тётя Женя так ласково обходилась с невестой Максима, после того как они сфотографировались и подошли к нему, что у меня не осталось сомнений. Мамы, улыбаясь друг другу, о чём-то разговаривали, даже растроганно держались за руки, говоря что-то друг другу и с нежностью поглядывая на детей, а брюнетка повисла на Максиме, совершенно никого не стесняясь. Он её тут же её приобнял и улыбнулся на камеру.

До этого, я ещё надеющаяся, что он повернёт голову в мою сторону, увидит, а может быть и подойдёт, просто не смогла дальше смотреть. Не выдерживаю, протискиваюсь между девчонок и убегаю, а вслед, будто насмешка над моими наивными чувствами, доносится весёлый дружный смех Максима и этой девушки.

Побежала в сторону дома. Именно тогда-то меня перехватила наша классная. Я вежливо остановилась и слушала, пытаясь сдержать слёзы, даже не слишком понимая, о чём она говорит. Что-то про празднование. Кажется, ждёт ответа… — киваю. Когда я наконец начала улавливать речь, запротестовала, желая как можно быстрее скрыться с глаз всех этих людей, но уже через десять минут после этого я сижу в автобусе вместе с остальными.

Именно там и узнала, что, оказывается, наш класс собрался ехать на природу. Встаю с места и собираюсь выйти, но меня строго останавливают, — мол, нечего разбредаться, сейчас уже отъезжаем. 

«Может быть, оно и правда, лучше на природу. Наезда мачехи я сейчас точно не переживу.» – подумала я тогда.

Удивительно, но я красочно помню каждую секунду поездки в автобусе:

Девчонки из нашего класса сидят в автобусе. Чётко помню даже кто где сидит, хоть и не до того было, когда входила. Запомнила каждую мелочь, каждую фразу, хотя раньше подобной наблюдательности за собой не замечала, напротив... А тут, даже заляпанный чехол впереди расположенного сидения, перед глазами так и стоит, и, кажется, я до сих пор могу слышать их голоса.

Их гул в голове нарастает.

Вокруг меня и сокрушаются по поводу Максима. Особенно Нинка. В автобусе она прямо ко мне подсела. Якобы закрепить дружбу.

Не верю я в её намерения и в доброжелательное отношение ко мне тоже. С чего такие перемены через пять лет? Однако, мне было всё равно. Не до неё.

И невозможно прийти в себя... Со всех сторон мозг будто нарочно вырывает из контекста слов его имя: «Максим», «Макс». Вся эта ситуация с неожиданно оккупировавшими меня своей доброжелательностью девчонками, их подбадриваниями, поглаживаниями моих опущенных плеч, на фоне того, что я увидела, воспринимается как нечто незначительное.