На ней было бежевое шифоновое платье с прозрачным подолом, а глаза скрывали коричневые очки. Волосы, рассыпавшись по плечам, вились на солнце и, казалось, искрились всеми цветами радуги. Но когда мой взгляд опустился ниже, я просто обомлел. Она шла, опираясь на тонкую, утонченную трость, и она легонько постукивала ею по камням на дороге.

– Это что, Аделин? – промяукал я себе под нос, не веря своим глазам.

Тим, стоявший рядом, серьезно провел руками по волосам, будто стряхивая с них пыль. Он явно заметил мое замешательство и решил меня подбодрить:

– Да ладно, друг, ты втюрился в инвалидку? – выпалил он, и я почувствовал, как внутри меня все похолодело. Его слова прозвучали грубо и бестактно, словно удар под дых. Я бросил на него испепеляющий взгляд. Как он мог так говорить?

В голове закипело от возмущения, но прежде чем я успел высказать все, что о нем думаю, его тон резко изменился.

– Эмм, Милош, твоя скрипачка сейчас угодит под колеса авто, – прозвучал его голос, но на этот раз в нем не было насмешки. В нем сквозила тревога, даже испуг.

Я нахмурился, решив, что он опять пытается меня разыграть. Но, обернувшись, чтобы взглянуть на Аделин, я понял, что это не шутка. Сегодня светофор с сигналом для незрячих не работал, и она, ничего не подозревая, уверенно шла прямо на дорогу.

– Черт! – вырвалось у меня. Я сорвался с места, бросившись к ней. В голове билась только одна мысль: я должен успеть.

– Аделин! – мой крик прорезал гул толпы, словно нож масло. Парни вокруг оглянулись, бросая на меня оценивающие взгляды, но мне было плевать. В голове уже роились кошмарные образы, рисующие самые ужасные сценарии с происшествием Аделин.

Толпа, казалось, обволокла меня, как вязкая пелена. Я пробивался сквозь нее, словно сквозь непроглядную мглу, пока впереди не возникла она. Аделин стояла на самом краю тротуара, словно балансируя на грани, готовая ступить в поток стремительно несущихся автомобилей. Мир вокруг словно застыл, превратившись в расплывчатое марево. Я бросился вперед, отпихивая застывших в изумлении пешеходов, ощущая, как в жилах закипает тревога. Аделин, казалось, не слышала ни гула машин, ни моих отчаянных криков, будто погрузилась в свой собственный мир. Или, может быть, просто не желала слышать?

– Аделин! – вырвалось у меня, когда я, наконец, настиг ее, схватив за тонкое запястье. Моя рука сжалась, словно тиски, не давая ей сделать этот последний шаг. Я должен был ее спасти, и я это сделал.

– Ты что, не слышишь, что трасса оживленная? – вызверился я на Аделин после долгого напряжения. Шум машин, казалось, давил на виски, и я сорвался. Тут я заметил сквозь толпу пробирающегося Тима, который шел прямо к нам. Я был выше Аделин на полторы головы, и сейчас, когда она стояла с опущенными вниз глазами и виновато поджимала губы, она казалась такой маленькой и беззащитной.

– Откуда Вы меня знаете? – тихо спросила Аделин, не поднимая взгляда. В ее голосе звучала искренняя растерянность.

– Поклонник твой! – все еще пыхчу я, попытаясь отдышаться. Нервы были на пределе, и я чувствовал себя полным идиотом, срывающимся на невинной девушке.

– Кажется, светофор сломан, – произнесла Аделин, окинув пустым взглядом неработающий светофор.

– Почему ты вообще без поводыря? Собака там или…парень? Почему ты одна? – старался я, таким образом, выпытать у нее про парня.

– Парень? – спросила Аделин, наконец-то взглянув мне в глаза. Ее взгляд стремился словно сквозь меня, и мне становилось неловко. Тим тоже уже подошел и внимательно рассматривал Аделин. – У меня нет парня! – Аделин неловко улыбнулась, и у меня в глубине души зарадилась надежда.