– Ты знаешь, кто это был? Помощь нужна? – снесходительно спросил он. Я почувствовал облегчение. Пока мы с Кириллом разговаривали, Тим задумчиво размешивал пенку в своем остывшем латте, словно происходящее его совершенно не касалось.

– Нет, не знаю, кто это был. Темно было, да и не до того мне было, если честно," – ответил я, стараясь говорить как можно более непринужденно. "Спасибо за предложение помощи, но думаю, я справлюсь."

– Ну, хорошо, только Аделин позвони, она ждет! – заявил Кирилл и быстрым шагом направился прямиком из кафе.

– Охренеть, у нее брат! – буркнул Тим, но что я кивнул головой и сказал:

– Ладно, мне и правда нужно встретиться с Аделин, купить цветы и извиниться, – я встал с места оттряхиваясь от крошек круассана. – И… это… за кофе не забудь заплатить.

Выяснив у Кирилла номер квартиры Аделины, я, не теряя ни минуты, направился к ней. По дороге заскочил в цветочный и купил небольшой букетик пионов – большего, к сожалению, мой бюджет позволить не мог. Добравшись до ее дома, я с трудом поднялся на третий этаж без лифта и, переведя дух, позвонил в дверь.

За дверью послышалось какое-то движение, и сердце забилось чаще. Секунды тянулись мучительно долго. Наконец, щелкнул замок, и дверь приоткрылась. В образовавшейся щели показалось лицо Аделины.

Она выглядела немного уставшей, но все равно невероятно красивой. Ее глаза, обычно искрящиеся весельем, сейчас казались чуть более серьезными. На ней была простая домашняя футболка и шорты, но даже в таком виде она излучала какое-то особенное очарование.

– Привет, – тихо произнес я, протягивая ей пионы. – Это тебе.

На ее лице промелькнула тень удивления, а затем появилась легкая улыбка.

– Привет. Милош! Спасибо, – она взяла букет и тут же поднесла его к лицу, вдыхая аромат. – Я люблю пионы.

Этот простой факт, что она любит пионы, почему-то вызвал во мне волну тепла.

– Я рад, что угадал, – ответил я, чувствуя, как напряжение немного отступает. – Можно войти?

– Да, конечно! Только у меня не убрано, Лилия еще сегодня не заходила! Обычно она помогает мне убираться, – ответила Аделин сквозь призрачную улыбку. Я вошел и разулся у выхода.

– Чай или кофе? – спросила Аделин, уходя на кухню. Шагая, она вела двумя пальцами по шершавой стене, словно чтобы убедиться, что идет в нужном направлении. Я пошел следом за ней.

– Если можно чай, тебе помочь его заварить? – спросил я.

Аделин элегантно рассмеялась, прикрывая рот ладонью. В ее смехе не было насмешки, скорее легкое удивление.

– Спасибо, Милош, с обычными, жизненными делами я справляюсь сама! – ответила она с улыбкой.

– Понял, извини! – пробормотал я, чувствуя, как щеки начинают гореть.

– Кстати, я бы еще хотел извиниться за то, что пропал… Мне… срочно нужно было уехать по работе, связи не было там…

Я солгал, зная, что она все равно не сможет увидеть мою разбитую губу. И, наверное, даже если бы увидела, я бы все равно солгал. Правду ей знать было нельзя, ради ее же безопасности.

– Милош… – начала Аделин с явно выраженной грустью. Неужели Кирилл ей все рассказал? – Не нужно извиняться, я все понимаю!

Я сглотнул плотный ком слюны, ожидая подвоха в ее словах.

– Что же ты понимаешь? – переспросил я, стараясь сохранить спокойствие, хотя внутри все кипело.

– Люди с ограниченными возможностями – это абуза! – вызверилась она, понизив свой голос, словно боялась, что кто-то услышит ее слова. В ее глазах плескалась не жалость, а… отвращение… ко мне или к самой себе?

– Ты черкнулась за эти четыре дня? Или тебе так Кирилл мозг промыл? – начал я с явным раздражением. Она встала и подошла к мраморной столешнице так быстро, как-будто все видит.