Я кивнула. Что ж, мне все это не привиделось, и я не сошла с ума. Жаль. А малышка – это, видимо, теперь мое имя. Совсем не та малышка, как называют крутые парни своих подружек. Другая. Как детский смех. Как пушистый бок спелого персика. Как теплая прозрачная вода на отмели.

Глотнуть кофе у меня не получилось, почему-то начинали дрожать губы, как только я пыталась поднести к ним чашку. Так что я эти попытки временно оставила.

Сказочник не сводил с меня пристального взгляда.

– Как скоро тебя начнут искать? – прямо спросил он.

– Самое раннее через два дня, – честно ответила я. Голос дрогнул, хотя я очень старалась быть смелой.

Он удовлетворенно кивнул. Понял, что я сказала правду. Кажется, ему важно было не столько узнать ответ на свой вопрос, сколько понять, честно ли я отвечу.

– Ты живешь одна?

Я вновь кивнула. Сердце сильно стучало, я чувствовала его всем телом.

– Родители?

– В области, – уже без дрожи, но очень тихо ответила я, – мама будет ждать звонка дня через три. Папа давно умер.

– А твой мужчина?

Я легонько поморщилась и отрицательно качнула головой.

– Он не очень удивится, если я не возьму трубку.

– Ты его не любишь?

– Нет.

«Потому что я любила тебя!» – выкрикнул в хрустальной тишине моих мыслей внутренний голос. А теперь я, наверное, никого не люблю.

– Подруга будет ждать, что я позвоню ближе к вечеру. Ей можно не отвечать сутки. Потом она начнет за меня волноваться. – Голос прозвучал почти как обычно. Только что-то дрожало в моем теле, где-то под ребрами, и дыхание никак не хотело выравниваться.

– Ясно, – заключил Сказочник, – значит, ты позвонишь ей вечером, я тебе помогу.

Я снова кивнула. Вдох и длинный выдох. На выдохе сердцебиение замедлилось.

– До вечера у нас много работы, – произнес шепотом хозяин моего положения мне в самое ухо. Вдоль позвоночника пробежали ледяные мурашки.

У меня было много вопросов: что будет со мной дальше? Зачем он это сделал?

Но вдруг Сказочник уже решил все не в мою пользу? Я просто не была готова услышать ответы. А причина убийства Аллы и Якова мало что мне дала бы. Я стучала зубами о тонкие стенки чашки, пытаясь попить. Какие уж тут вопросы…

Мне все же удалось выпить кофе, хоть и маленькими глотками. Поесть пока не получалось.

– Сейчас полвосьмого утра, – сказал он, перекладывая пустую чашку во встроенную посудомойку, – я ненадолго отлучусь. Привезу тебе одежду. Хотя я и не против, если ты обойдешься без нее.

Он внимательно посмотрел на меня, легонько усмехнулся. Что он себе думал? Что от таких шуток мне сейчас полегчает? Не дождавшись от меня никакой реакции, Сказочник продолжил:

– А вечером ты позвонишь подруге. И, если все пройдет хорошо, может, пойдем прогуляться.

«Все должно пройти хорошо!»

Уходя, он влил в меня еще стакан воды. Несмотря на кофе, глаза у меня начали слипаться. Сказочник помог мне лечь на диван в гостиной, укрыл пледом.

– Скоро станет легче, малышка, – сказал он.

Кажется, он говорил что-то еще. Я уже не слышала. Я куда-то проваливалась. На меня падали красные, как рубины в том кольце, ягоды. Вперемешку с землей.

Я шла по пожухлой мертвой траве босыми ногами. Теплый ветер обнимал меня за плечи, легонько шевелил волосы. Я остановилась и оглядела свои ноги. Что-то было не так. Из-под земли, раздвигая синюшными пальцами желтоватую траву, показалась рука с рубиновым кольцом на среднем пальце. Алый лак облез, ногти частично обломались. Она искала меня. Хотела меня схватить? Или хотела, чтобы я ее спасла? Вытащила из-под земли? Оказалась хитрее, быстрее? Ударила его? Закричала? Успела кого-то позвать? Ведь у нее был шанс на целую жизнь… Но я была не настолько проворна. Или просто не захотела?