В самом деле, давайте лучше попробуем на эту роль самих детей! Устроим школу переводчиков с растительного, цветочного и древесного, с собачьего, кошачьего и птичьего… Каждый из детей может побыть в этой школе учителем, объясняя другим, что он понял на выбранном им языке. Что сказали одуванчик или тополь, воробей или ворона, щенок или котёнок. Разве эти языки менее полезны, чем английский или французский? Да и когда ещё встретишь англичанина или француза, а природа – вот она, рядом с нами. Только успевай понимать.

Впрочем, мы сами тоже можем, наверное, сказать что-то своё в этой школе, почему бы и нет. Только на равных с остальными учениками-учителями. Пусть это будет школа без строгого директора. Иначе не получится весёлой игры, а без этого детям учиться трудно.

– Почему божья коровка Пятнашка решила, что земля, сыплющаяся в чашки, – это такая игра?

– Что сделали бы жук Дормидонт и муравей Моня с гостензией, если бы за неё не заступился червячок Игнатий?

– Как можно заметить по разговору кузнечика Смита, что это иностранный кузнечик?

– Гостензия на самом деле кивнула червячку Игнатию – или просто показалось, потому что её корни в этот момент вытолкнули из земли?

– Почему божья коровка Пятнашка считала пересадку игрой, а жук Дормидонт – важным делом? Как тебе кажется правильнее?

– «Чем важнее дело, тем интереснее играть в него», – сказала Пятнашка. Ты тоже считаешь это важным открытием?

– Когда ты открываешь для себя что-то интересное, ты рассказываешь об этом? Или сохраняешь в секрете, чтобы только самому про это знать?

– Бывают ли растения, которые так быстро растут, как гостензия? Или только в сказке?

– Правильно Пятнашка поняла, что гостензия благодарит червячка Игнатия – или просто выдумала это?

– Приходилось ли тебе чувствовать благодарность растения или животного за то, что для него сделано?

Забрёл один путник в незнакомые места. Звали того путника Истик. Он незнакомых мест не боялся. Шёл спокойно по широкой дороге, да только дорога вдруг упёрлась в лес – и кончилась.

Стоит Истик перед глухой чащей, не может понять: зачем же сюда дорога ведёт, если дальше ничего нету. «Нет, – думает, – должно ведь здесь что-то быть».

Наконец разглядел он вывеску между двух сосен. Неприметную такую вывеску зелёного цвета, на которой написано – буквами, запутанными, как лесные ветви, – одно только слово:

«ЗООЛЕС».

Ещё внимательнее присмотрелся Истик. Видит: чуть глубже в лес стоит небольшая будка с окошечком. Очень похоже на билетную кассу. Ну и дела! Наклонился Истик к окошечку, разглядеть внутри ничего не смог, спрашивает:

– Что у вас здесь?

А в ответ голос, будто рычание:

– Разве не видите, что написано? Зоолес!

– Это вроде зоопарка, что ли? – спрашивает Истик.

– Да вы что! – рычит голос. – Сравнили зоолес с зоопарком! Всё равно что сравнить море с аквариумом. Смотреть собираетесь?

Подумал Истик: «Когда ещё такой случай будет?» – и купил билет.

Тут из будки лесник вылез. Большой, лохматый, здоровенный, как медведь. И зарычал:

– Поехали!

Схватил он Истика в охапку и потащил в лес.

– Куда поехали? – кричит Истик. – Куда вы меня тащите? Отпустите!

Но лесник даже внимания не обращал на его крики. Зашёл за деревья, а там повозка стоит странная: вместо лошади лось запряжён, а пассажирское место зарешечено, словно клетка. В эту клетку лесник и запихал Истика, как тот ни брыкался. И запер его там. Сел на место возницы, и поехали они по лесу.

Едут они, а из чащи то и дело звери выходят. Первыми медведи появились: бурый, а рядом с ним – надо же! – белый. А лось не испугался, а наоборот, остановился. Подошли медведи с двух сторон к повозке, тут-то Истик и порадовался, что в клетке сидит. И сами они огромные, и когти ого-го какие, и зубы страшные видны. Но лесник не испугался. Бурого медведя одной рукой по голове потрепал, белого другой. Дальше поехали.