Пара щипков за бедро убедила меня в том, что я не сплю, и происходящее реально, хотя совершенно невозможно с точки здравого смысла. Паника нарастала, ноги целенаправленно шагали в неизвестном направлении. Судорожно оглянувшись увидела лесную глухомань. Стежку, по которой я шла, со всех сторон окружали огромные деревья, густой подлесок и трава по пояс ненавязчиво указывали на то, что людей тут отродясь не водилось. Щебетали птахи, в кустах кто-то шевелился, и мне с перепугу показалось, что сейчас на тропинку передо мной выскочит какой-нибудь дикий, и, естественно, кровожадный, зверь, возжелавший закусить бедной мной… Мама!!! Спасите, люди добрые!!!

Тропинка вильнула, и моим глазам открылось еще более странное зрелище – высокий, в рост человека забор из неошкуренных, заостренных сверху бревен, на которых были насажены… черепа! Господи, куда я попала?

Черепа насмешливо пялились пустыми глазницами, я икнула от страха, но мое тело, независимо от моей воли и желания целенаправленно двигалось к «милому» сооружению. Поглощенная попытками вернуть контроль над собой, чтобы развернуться и убежать, я не заметила, как оказалась перед массивными воротами, одна из створок которых была открыта. В воротах, прислонившись плечом к бревну проема, стояла статная высокая женщина в длинном белом славянском платье, вышитом по подолу и рукавам красными узорами. Поверх была накинута волчья шкура, как мне со страху показалось, снятая со зверюги целиком. Красивое лицо выражало сдержанное любопытство, на голове красовалась какая-то сложная конструкция из платка и налобной повязки, через плечо была перекинута длинная, чуть не до колена, темно-русая коса.

– Ну здравствуй, путница! А я-то чую, что русским духом запахло! – и хозяйка явственно повела носом, принюхиваясь. Я сглотнула. Глаза ее отливали малахитом, и таили в себе какие-то колдовские тайны. – Зачем пожаловала? Дело пытаешь, али от дела лытаешь?

– Здравствуй, матушка! – горло пересохло, и изо рта вырывался какой-то неразборчивый хрип. – Пришла я твоей пищи отведать, да силу свою изведать! – Что характерно, несмотря на то, что слова произносила я, было полное ощущение, что говорятся они без моей воли и участия.

– О, как! – усмехнулась женщина. – Давненько ко мне с этой целью девицы-красавицы на забредали! Ну, раз так, заходи, коли не шутишь, да стражей моих не боишься! – Она отступила во двор, а ближайший ко мне череп развернулся, и сверкнул огнем из пустых глазниц. Я подскочила, и нутром – иначе не скажешь – услышала злобный хохот. Трусливо оглянувшись, обнаружила, что деревья за моей спиной сомкнулись, скрывая тонкую тропку, по которой я пришла. Пути к бегству были отрезаны, и я обреченно шагнула вперед.

За моей спиной ворота с надсадным скрипом затворились, и в специальные стальные ушки лег новехонький тесовый брус, толщиной с мою ногу, а девушка я не маленькая. Затравленно оглядевшись, обнаружила прямо перед собой широкий двор, в центре которого красовалась классическая, как из фильмов-сказок, избушка на курьих ножках – небольшая, но ладная, с крытой дерном крышей, парой маленьких окон с открытыми ставнями, и резным коньком над слуховым окошком. Курьи ноги тоже имелись – пара огромных, когтистых лап, торчавших из-под самого домика. Казалось, что дом, как наседка, присел на эти самые лапы отдохнуть.

– Ну, как дальше-то, знаешь? – поинтересовалась хозяйка, с интересом разглядывая мое недоуменное лицо.

– Избушка-избушка, стань ко мне передом, а к лесу задом? – робко почти прошептала я фразу, известную с детства всем нормальным русским детям. Ничего не произошло, дом даже не пошевелился.