– А он будет искать, – кивала Тьма.

Посмотрела Пустота на ровню свою Тьму, утирая серебристые нити слёз из белезны глаз.

– Но я прошу вас, дети мои, – вновь обратилась она к Птицам. – Запомните то, что сотворили. Оглянитесь ещё раз и не дайте случиться этому снова!

Плакали Птицы и клекотали под руками Тьмы, коих было великое множество.

– Обещаем, мать-Пустота! – и срывались их прекрасные голоса к тускневшей заревом небесной глади. – Обещаем!

– Нам пора, – торопила Тьма. – Он проснётся вот-вот! Тогда никто и ничто не укроется от света глаз его.

Поднялись к небу Тьма и Пустота, увлекая за собой Птичью стаю. И полетели к самой кромке Подсолнечного мира, где за Великим морем был остров, в чьём сердце покоился Старый Лес. Там укрыли они в тёмной чаще Птиц. На прощание кинула Пустота на верхушки деревьев свой плащ, стерев для любого взгляда всё живое в Древнем Лесу.

Тем же утром нашёл Король Солнце пустым Сердечное Древо, а Птичья стая исчезла из сада. Кинулся он на поиски. Жёг земли жарким светом и метался во все стороны Подсолнечного мира, но нигде их не было и никто их не видел.

– Предупреждали тебя, господин, – говорили ему оруженосцы. – Но ты никого не слушал!

– Они предали меня! – лишь кричал Король. – Как посмели они предать меня!

Вздыхали Оруженосцы, опуская головы. Не рассказали они об исчезнувшей за ночь деревне и о том, что Пустота потеряла свой плащ. Знали, что обеспокоен Король Солнце не самим проступком Птичьей стаи, а тем, что он потерял. Знали они, что с этих пор нелегко будет Королю. Погибло к утру Сердечное Древо, не в силах боле плодоносить, а без него в мире станет меньше Любви. А что есть Свет, если не Сердечная Любовь?

Там, где свет Солнца терялся под плащом Ночи, но не дальше лесов, где жили колдуны, встречались созданиям Подсолнечного мира ведьмы. В долинах и предгорьях, в деревнях и городах прятались от любопытных глаз ведьминские дома. Но если нужна была помощь, то дом находился для каждого, кто даже и не думал его искать.

И в доме том встречали нуждающегося радушно. Кормили, поили и укладывали спать по обычаям во всех неисчислимых мирах. На утро ждал гостя ответ-совет как быть ему дальше.

Носил по всему свету Солнца шёпот людской рассказы о том, как сладко спится в ведьминском доме, а настои на травах вкуснее всех колдовских настоев. Усмехались колдуны, слыша такое. Лишь они знали, что все настои этого мира делаются на тех же травах, собранных братством колдунов и сестринством ведьм в единые часы дня и ночи. Шептался люд и о том, что обращались ведьмы к Великим Истинам за всеми ответами. И даже Смерть приходила к ним, если те просили. А уж о том, как заговаривали ведьмы дожди и ветра ― шептались от самого зачинания Подсолнечного мира.

Кто видел иль не видел ведьм, говорил, что не моют они никогда кос своих и от того порастают к середине долгих жизней мхами да грибами. Не знали говорящие, что первые ведьмы появились из устья горных рек и корней лесов, а матерью своей почитали саму Природу. Лишь столетием позже смешались те ведьмы с людом. Теперь лишь в тени их кожа отливала зеленью весенних трав и от нежности зацветали ромашками их плечи. Говорили, что горбаты они страшно и шмыгают большими носами. Кто-то вовсе пугал тем, будто нет в их домах тёплой постели, лишь жаркая печь для сытного кушанья людской плотью. Что только не говорит люд о тех, кто не схож с ними по своей сути!

Так и не смог никто среди толп людских разобрать ведьму в той, кто несла на праздничную ярмарку корзину, полную травяных настоев. Не горбата, не носата, да и не хромает ни на одну из ног. Шла себе и шла ведьма к лавке у края городской площади, звеня стеклянными бутыльками. За плечами её ― коса чёрная, вся цветами белыми увитая, как и принято в праздничный день среди жителей земель по эту сторону Северных Гор. Именно там, где заканчивался Лес и начиналось Королевство Потерянных, и жила Ведьма. В далёкой деревне близ Северных Гор прятался её маленький дом, полный амулетов и пахучих трав.