– Зорька красная, солнце ясное, беда у меня приключилась, ослушалась, взяла иглу, что нельзя было, терпеть до зимы здесь буду, а дома тятенька хворает, на глазах тает.

И вдруг иглы коснулся лучик света, пробежался и стал солнечным зайчиком.

– Это не беда! А за красное солнышко спасибо, поможем в беде.

И так ловко нырять в полотне меж волокон стал, что узор красивый и живой. Поклонилась до земли солнышку, поблагодарила красное. Так день прошёл, луна взошла, освещая всё серебром. Девушка и к ней обратилась:

– Луна серебра, беда у меня приключилась, ослушалась, взяла иглу, что нельзя было, терпеть до зимы здесь буду, а дома тятенька хворает, на глазах тает.

Потянулась нить серебряная и давай по полотну плясать узор рисовать, словно ожил рисунок. Поблагодарила луну за помощь, поклонилась до земли. Вышла днём на полянку рядом с избой, ручеёк журчит, скоро совсем в землю убежит.

– Братец ручеёк, талая водичка, беда у меня приключилась, ослушалась я, взяла иглу, что нельзя было, терпеть до зимы здесь буду, а дома тятенька хворает, на глазах тает.

Сильнее зажурчал ручеёк, брызнула капелька водицы, побежала по полотну, узорами разными.

– Спасибо, сестрица, за помощь.

И сняла с волос ленточку, положила на ручеёк, а она вмиг исчезла. К седьмому дню закончила она, подала полотно, отложила иголку. А старуха глазам не верит, солнце переливается, и тепло от него идёт, а луна сияет в его лучах, поля, леса, птицы поют, ручейки журчат.

– Не отпущу!

Подивилась, что игла от руки отошла, такого не было. Схватила Немила посох да как оземь стукнет.

– Не буду вашей рабыней белошвейкой!

Такой гул по земле пошёл, что на колени пала старуха.

– Ты почто не сказала, что правнучка святого Илия?

Отпустила и дорогу показала. А тайга силу набирала. Вся земля, что недавно снегом покрыта была, сейчас в зелёный разнопёрый ковёр на глазах превращалась, а солнышко какое яркое! А воздух, воздух-то какой, напоённый ароматами трав и цветов! Птичий щебет непрестанный, жужжание пчёл и насекомых, стрёкот кузнечиков и стрекоз! А бабочки какие разноцветные, таких в их краях не видела. Пока шла царевна Немила, восхищению её не было предела.

В таком приподнятом настроении дошла до опушки леса, а там избушка на курьих ножках стоит, с крыльцом из трех ступеней широких, а на ней сидит ветхая старуха и травы в руках перебирает.

– Здравствуйте бабушка, Авдотья, я к вам с низким поклоном, от Марфы Егоровны (так повитуху в миру зовут).

Поклонилась до земли в пояс.

– Ступай, куда шла, знать не знаю никакой Марфы и Егора тоже.

Махнула пучком трав, и пошёл от него аромат медовый.

К избушке шла женщина в преклонном возрасте и несла корзину с грибами и охапку трав.

– Здравствуйте, вы, наверное, внучка Авдотьи? – спросила Немила.

– Да, внучка. А ты чьих будешь?

– Мы за морями и лесами между двух рек живём. Тятя, царь наш, на охоту сходил и слёг. Наша повитуха Марфа Егорова в таёжные леса послала за травой особой, что хворь и недуги изгоняет.

Сказала, если Авдотья, травница великая, живая, поклон ей до земли передать, а коли нет ее, то внучке поклонись и вот этот узелок отдай.

Достала из дорожной сумки узелок, в котором яблоко с амулетом завёрнутые лежали. Взяла женщина, передала старухе.

Та руками предметы ощупала и говорит:

– Подойди поближе.

Ощупала Немилу, а потом взглянет на неё своими ясными голубыми глазами, и тихо молвит:

– Жизнь у тебя счастливая будет, только немного побороться за счастье придётся. Рамира, что гостью у порога держишь? На стол мечи, что есть в печи, баньку справь, нужно дорожную пыль смыть.

– Бабушка, банька уже готова, сама же сказала, ближе к вечеру гости будут.