– Ах, ну если посмотреть… Пиктэрэн, поди сюда. Одевайся теплее, поедешь с дедом смотреть игру в мяч на лошадях. Он за тобой лошадь прислал.

– Ого! Я хочу! Я поеду!

– Оденься, я сказала! Там будешь на ветру полдня, простынешь. Только сегодня чтобы вернулся, ладно? Эй, как тебя, Энлэй, скажешь хозяину, чтобы вернул мне внука сегодня, понял?

– Да, госпожа. Скажу, чтобы вернул внука вечером.

Энлэй подержал стремя, чтобы Мангули поднялся в седло, пошёл рядом.

– Эй, садись на лошадь тоже, – пригласил Мангули.

– Нет, господин, мне нельзя.

– Садись, ты же не мой раб. Никто не видит тут в лесу. Чего тебе пешком топать?

– Нет.

– Ну и зря.

– Можно я вам скажу один секрет, молодой господин?

– Говори.

– Рабам нельзя показывать свою доброту.

– Почему? Тебе разве не хочется, чтобы хозяин был добрым?

– Всем хочется. Но обычно люди принимают доброту за слабость. Потом слушаться не станут совсем.

– Тех, кто не слушается, надо наказать!

– После доброты рабы воспринимают наказание как несправедливость, они считают, что хозяин всегда должен быть добрым. Я видел многих таких. Потом они убегают или даже убивают хозяина. Если вы добрый, не показывайте это.

– Почему так?

– Так люди устроены.

– А ты почему не убежишь? Я слышал, у моего деда все остальные убежали. Сейчас ловить некому, уйдёшь домой.

– Ай, господин, дома может быть ещё хуже, а может быть дома уже и нет.

– Почему?

– На моей родине, ещё хуже, чем у вас, всё время войны, восстания, императоры меняются, династии меняются, государство и то названия меняет.

– Ну и что, дома всё равно лучше.

– Если мой дом цел, меня заставят платить налоги. Придётся работать может больше, чем теперь. Да и привык я здесь, у меня жена. Работы не очень много, хозяин хороший. Мне нравится, чего не жить?

Гогсига уже поджидал внука.

– Хорошего здоровья, мапа!

– Тебе интересного дня, пиктэрэн! Ты утром поел? Тогда поехали, а то опоздаем. Все уже уехали.

– А кто все, мапа?

– Игроки. И болельщики – почти все жители нашего села. Из крепости тоже, говорят, поехали.

– Мапа, а кто эти, из крепости? Там же все дома сгорели, я сам видел.

– Слушай меня внимательно: никогда никому этого не говори! Понял? Никогда! Никто не должен знать, что ты жил в крепости!

– Я помню. Я же только тебе…

– Я и так знаю. Там теперь другие. Приехал новый гарнизон, будут строить снова.

– Они кидани?

– Нет, хуже. Они бохайцы.

– Почему хуже? Бохайцы же наши.

– Потому что их послали кидани, чтобы они управляли нами, и они согласились и приехали.

– Они – предатели?

– Да. Только не говори этого вслух.

– Ну почему всё нельзя, мапа?!

– Время ещё не пришло, пиктэрэн. Давай лучше о игре поговорим.

– Меня отец обещал на игру взять, ему всегда некогда было, а потом на войну уехал, а потом… Мапа, ты не знаешь, когда они с матерью за мной приедут?

– Откуда же мне знать, Мангули? Наверно, дела у них. Как сделают, сразу вернутся.

– А они с киданями воюют, да? Не сердись, я знаю, что об этом нельзя…

– Ну вот, молодец. Скоро уже приедем. Во-он скачут, видишь, лошадей разогревают.

– Мапа, а из какой страны этот Энлэй?

– Он ханец, из Танской империи. Нет, вернее, из Поздней Лян55… тьфу, не успеешь за ними уследить, теперь она называется Поздняя Тан56, если ещё не сменили.

– Значит верно этот Энлэй сказал, что у него на родине всё время войны и всё время меняются императоры и династии.

– Э, сейчас везде такое безобразие. Людям жить некогда – то голод, то война, то мор, то налоги поднимут так, что жить нельзя, тогда восстание, потом снова голод.

– В нашем Бохае не так.

– В нашем Бохае, друг ты мой, ещё хуже: в нашем Бохае нет теперь Бохая! Но…