– Ай, молодцы – мужчины! Мы с тобой теперь два дня думать о еде не будем. Вечером сварю и пировать станем. А сейчас, дружок Мангули, помоги мне закончить с этой коноплёй. Устала я что-то на жаре, а там ещё много.

– Что делать-то? Я тоже устал, даня.

– Пойдём, покажу.

Пришли на поле.

– Смотри, вот такая трава, видишь, вот её вырывать нужно и складывать. А такую оставлять. Различаешь?

– Ну, да. А зачем?

– Из неё будем пряжу теребить, потом нитки вить, после сотку материю, а из неё нам с тобой одежду сошью.

– А та, другая, не конопля?

– Обе – конопля. Однако у конопли как у людей есть мужчины и женщины. Вот, которую вырывать сейчас – та мужчины.

– Почему так нечестно? Почему мужчин вырывать, а женщин оставлять?

– Так устроено, дружок. Мужчины не нужны уже на этом поле, они выше, видишь, свет женским коноплям закрывают, расти мешают.

– Тогда по справедливости всех надо вырвать и сделать из всех нитки.

– А что мы в следующем году сеять будем? Женские травки семена дают. Вот вызреют семена, тогда и этих соберём, обмолотим и сделаем из них нитки. Зато, скажу тебе интересную вещь: из мужских растений мягкая ткань получается, потому что молодыми их собираем, а из старых затвердевших женских растений и одежда жёсткая выходит. Вот так-то. Ну, давай, дёргай. Ты с этой стороны, а я с той.

– Даня, что-то у меня поясница болит…

– Ах, ты, у тебя поясница? Наверно ты перетрудился…

– Да. И руки болят.

– А, я поняла, у тебя такая же причина, как у Айоги.

– Кто это, Айога?

– А вот жила такая девочка у своих родителей. Очень себя любила. Мать ей говорит: «Айога, сходи за водой на речку». А она отвечает: «Я боюсь, в воду упаду, там берег крутой». «Там рядом ива растёт, держись за неё». «Я же руки о ветки исцарапаю». «Так рукавицы надень». «Они ведь порвутся». «Зашьёшь, если порвутся, я же тебя учила шить», – говорит мать. «Шить стану, иглу сломаю…»

– Даня, она что дура, эта Айога?

– Я не знаю, мне кажется, она задумала что-то. Тут, пока мать с дочерью так переговаривались, соседская девочка всё это слышала, наверно, подумала так же, как и ты, и говорит: «Давайте я схожу за водой». Взяла бадью и принесла с реки полную.

Мать тесто на той воде замесила, спекла лепёшки вкусные-превкусные. Запах от них!..

Айога говорит: «Ма, дай лепёшку». Мать отвечает: «Ой, что ты, дочечка, она горячая, ты ручки обожжёшь». «Не беда, я рукавицы надену», – говорит Айога. «Рукавицы мокрые», – отвечает мать. «Ну и что, я их на солнце высушу». «Они от сушки покоробятся». «Я их мялкой разомну». «Ой, дочка, у тебя ручки заболят. Зачем тебе трудиться, я лучше лепёшку соседской девочке отдам, которая своих рук не жалеет».

Взяла и отдала лепёшку соседской девчонке, которая воду принесла.

А та отломила половину и Айоге протягивает: «Бери, тебе же тоже хочется».

Рассердилась Айога, зашипела от обиды, замахала на соседку руками, словно крыльями, да в речку с высокого берега – бултых! И с головой. А вынырнула уже гусыней – шею вытягивает, крыльями хлопает и шипит от злости:

– Я гордая Айо-га-га-га! Не надо мне ни че-го-го-го! Вот такая история52.

А мы с тобой за разговорами уже почти до конца гряды дошли. Вот ещё немножко…

– Даня, ты иди уже домой, поставь рыбу варить и отдыхай. А я сам тут закончу. Правда, я сильный!

Пришёл ханец54 Энлэй, раб Гогсиги, привёл в поводу сёдланную лошадь.

– Госпожа, мой господин приглашает внука на игру в мяч на лошадях.

– Что это, старый Гогсига совсем с ума сошёл, ребёнка на игру в мяч!

– Нет, госпожа, мой хозяин не сошёл с ума, он приглашает смотреть игру в мяч на лошадях.