– Благополучия твоему дому, невестушка! Крепкого здоровья тебе, пиктэрэн.

– Рада тебе, Гогсига! Проходи, угощу чем-нибудь.

– Не старайся, Гобо, я проездом. Хочу внука взять, показать, как большую рыбу ловят. Заодно на обратном пути вам завезём свежей. Поехали, пиктэрэн! Иди сюда, вот так, – дед усадил Мангули впереди седла.

– Подожди, соберу чего-нибудь, он не ел ещё сегодня.

– Там поедим. Ехать на большую рыбу и еду брать?

Ехать было недалеко. На берегу основного русла реки стоял временный лагерь заготовителей: навесы с лежанками из травы, вешала для вяления рыбы, открытая печь из камней для готовки пищи. Русло было перегорожено по перекату плетёным из прутьев забором, у которого вода бурлила от рыбы.

– Ого! Мапа, смотри, сколько рыбы! А вон, смотри, огромная!

– Это, наверно, вожак рыбьего племени, проход ищет.

– У рыб тоже племена есть?

– А как же, конечно. И у каждого племени свой вожак, которого все слушают. Так и у людей. Если вожак хороший, выведет, не сумеет – погибнет племя. Так в мире сделано.

– А зачем сена накидали?

– Сено около изгороди плавает, чтобы рыба забор не перепрыгивала. Она высоко прыгать может. Пойдём, посмотрим, как ловить станут.

Между берегом и загородкой был проход шага в три, после него ниже выгородка в виде кармана. Рабочие приоткрыли небольшой проход из кармана, рыба пошла в эту дыру. Но проход был специально невелик, поэтому в карман набилось рыбы столько, что казалось, там и воды почти нет. Двое рабочих вооружились большими сачками и стали вычерпывать рыб и вываливать прямо в телегу с высокими бортами, стоящую вплотную к берегу.

Мангули забрался на край телеги, смотрел, как бьются серебряные рыбины.

– Пиктэрэн, пойдём есть!

– Погоди, мапа, я хочу увидеть того огромного вожака.

– Его здесь не будет. Какой же он вождь, если в ловушку попадёт? Он ждёт, когда люди откроют проход, а сами уйдут.

– Он такой умный?

– Пошли, посмотрим на него. Вот здесь в тени стой смирно. Сейчас, ещё немного, и телега наполнится. Так. Теперь смотри, сейчас откроют проход полностью и уйдут.

– Зачем? Вся рыба уплывёт же!

– Нельзя же вылавливать всю до единой. Тогда род её прекратится, и не будет больше рыбы в реке.

– Я понял: тогда людям есть будет нечего.

– Это полбеды, можно на другой реке поймать, только что ехать подальше. Беда, что истребим род рыбий, который в этой реке проживал веки вечные, и не станет этого рода совсем. Разве это хорошее дело? Вон, вон, смотри, вот он, видишь?

– Да! Огромный! Всё, прошёл! А за ним его родственники?

– Ну, конечно.

– А к нам тоже его родня попалась?

– Наверно. Это те, которые вождя не слушались, хотели первыми к нерестилищу прорваться, лучшие места захватить. Вот и будут теперь вялиться на лучших местах на солнышке. Пойдём, вон нам машут, настоящей ухи поедим.

– А это в телеге вся рыба нам?

– Отвезу к себе, там мои работники её разделают, повесят сушить. Это всем, и вам с Гобо зимой еда будет. Другие, вон, здесь сушат, видишь висит. У меня людей не хватает, чтобы здесь с нею возиться.

– А завтра мы тоже ловить приедем?

– Нет, завтра не наш день. Видишь, загородка какая большая? Это всем селом ставили, каждый работал или людей давал. В соответствии с трудом и количество дней для ловли.

– Так что же они завтра ловить станут, если ворота открыты?

– Это рыбье стадо пройдёт, ночью снова закроют. К утру новое стадо придёт, столько же рыбы будет прохода ждать. Всем хватит. И на расплод останется.

Объевшийся вкусной ухой Мангули обратную дорогу клевал носом, но спустившись с лошади самостоятельно донёс от телеги большую рыбину.

– Даня, смотри, мы с мапой добыли!