Садко же на своём стоит, не унимается и бьётся об заклад великий, выставляет сорок тысяч… На том и закончили пир-застолье. Разошлись гости, разъехались.

На другой день встал Садко рано-ранёшенько, умылся белёшенько, разбудил свою дружину, верных помощников, насыпал им золотой казны полным-полно и отправил по улицам торговым, а сам пошёл в гостиный ряд, где торгуют лавки дорогими товарами. Так целый день с утра до вечера Садко, богатый купец, и верные помощники его скупали все товары во всех лавках славного Великого Новгорода и к закату солнышка скупили всё, как метлой смели. Не осталось товаров в Новгороде ни на медный грош. А на другой день – глядь-поглядь – опять от товаров новгородские лавки ломятся, навезли за ночь товаров больше прежнего.

Снова с дружиной своей, с помощниками, принялся Садко товары скупать по всем улицам торговым и в гостином ряду. И к вечеру, к закату солнышка, как и накануне, не осталось в Новгороде товаров ни на единый грош. Всё скупили и свезли в амбары Садко-богача. На третий день послал с золотой казной Садко помощников, а сам пошёл в гостиный ряд и видит: товаров во всех лавках опять больше прежнего. Ночью подвезли товары московские. Слышит Садко молву, что обозы с товарами из Москвы идут, и из Твери идут, и из многих других городов, а по морю корабли бегут с товарами заморскими.

Тут призадумался Садко, пригорюнился:

– Не совладать мне с господином Великим Новгородом, не скупить товаров всех русских городов и со всего свету белого. Похоже, сколь ни богат я, а славный Великий Новгород богаче меня. Лучше уж заклад потерять, сорок тысяч, ибо всё равно не осилить мне город да народ новгородский. Вижу теперь, что нет такой силы-могущества, чтоб один человек мог народу противостоять.

Отдал Садко свой великий заклад – сорок тысяч. Построил сорок кораблей. Погрузил на корабли скупленные в Новгороде товары и поплыл на кораблях торговать в страны заморские, где продал всё с большим барышом.

А на обратном пути приключилось в синем море лихо огромное, нежданное. Все сорок кораблей будто к месту приросли, встали как вкопанные. Ветер мачты гнёт и снасти рвёт, бьёт морская волна, но все сорок кораблей точно на якорях стоят, двинуться не могут. Сказал тогда Садко кормчим и команде судовой:

– Видно, требует Царь Морской с нас дань-выкуп. Берите, ребятушки, бочку золота да мечите деньги в сине море.

Выметали в море бочку золота, а корабли по-прежнему с места не стронулись. Их волною бьёт, ветер снасти рвёт.

– Не принимает Царь Морской нашего золота, – рассудил Садко. – Не иначе как требует в качестве выкупа душу живую.

И приказал жребий бросить. Всем достался жребий липовый, а Садко взял себе жребий дубовый. И на каждом жребии именная помета. Кинули жребий в сине море – чей утонет, тому и к Морскому Царю идти. Липовые – будто утки поплыли. На волне качаются. А дубовый жребий Садко ключом на дно пошёл.

– Тут промашка вышла, – заметил на это Садко. – Дубовый жребий тяжелее липовых, потому и утонул. Кинем-ка ещё разок.

Сделал Садко себе жребий липовый – и всё повторилось. Словно утки-гоголи, жребии других плывут, а жребий Садко, как ключ, на дно нырнул. Сказал тогда Садко, купец богатый, новгородский:

– Делать нечего, ребятушки; видно, Царь Морской ничью иную голову не хочет принять, требует лишь мою буйную головушку.

Взял он бумагу да перо гусиное и принялся писать, как и кому его богатство-состояние достанется. Отписал, отказал деньги монастырям на помин души. Наградил свою дружину, всех помощников и приказчиков. Много казны отписал на нищую братию, на вдов, на сирот, немало оставил и своей молодой жене. А потом попросил: