– Так снега кругом было много. И на елях, соседках моих, и на вас, милая плитка, и на качелях, и даже на столбах. Помните, как забавно смотрелись ночью их лампы под толстой снежной шубкой. Конечно, на мне снега тоже было много… но зато я знаю о зиме чуть больше, чем мои сестры-крыши высоких домов. И мне посчастливилось устоять и не сломаться.

– Какие твои годы, – фыркнула ржавой шляпкой гвоздя крыша покосившегося сарайчика. – Успеешь ещё…

– Ох, слушаю я вас, слушаю, – звякнуло стеклом окно под самой крышей одноэтажного дома, – можно подумать, что кто-то виноват в том, что вы постарели и скособочились! Добрее надо быть и крыши к вам потянутся.

– Зачем вы так, – вступилась за шиферную крышу сарайчика крыша одноэтажного дома. – Никто виноват! Разве можно винить за то, что кто-то состарился? Я очень вас понимаю, – склонилась крыша одноэтажного дома к сарайчику и его крыше.

– Нет, не понимаешь! – взвизгнула шиферная крыша сарайчика, – меня вот-вот должны снести, выбросить на помойку… я мешаю тут всем, поэтому с приходом весны меня ничто не радует. Снег вокруг меня растает, и дни мои будут сочтены.

– Ну, что вы, – протянула участливо крыша одноэтажного дома свой уголок и тихонько дотронулась до шиферной крыши. – Мы не дадим вас в обиду. Вот увидите, люди изменят свое решение!

– Поживем-увидим, – отшатнулась шиферная крыша от прикосновения и всем своим видом дала понять, что разговор окончен. Крыша одноэтажного дома горько вздохнула и заплакала не растаявшим снегом. Она очень надеялась и верила, что старая шиферная крыша покосившегося сарайчика была неправа. Но в одно прекрасное утро юная крыша одноэтажного дома проснулась и не узнала двора. Вместо старого покосившегося сарайчика, красовалось новое строение, блестя единственным новым окошком.

– Ах, – всхлипнула она и залилась горючими слезами, которые капали на нее из набежавшего облачка и стекали по ней на землю первым весенним дождем. – Она знала, она предчувствовала…

– Дорогуша, что случилось? – отряхнувшись от воды, спросила тротуарная плитка.

– Дитя, что с тобой? – загудел тополь молодой, зелёной шевелюрой.

– Сестра, дождь скоро пройдет и твои слезы высохнут! – не остались в долгу крыши высоких домов.

– Я плачу от того, что старая шиферная крыша была права. Ее разобрали и выбросили на помойку. Посмотрите, куда девался старый сарайчик, на котором она прожила всю свою жизнь?

Все дружно обернулись и увидели вместо сарайчика новое здание с одним окошком, которое беспрестанно всем подмигивало облачным отражением неба.

– Чего моргает, – недовольно буркнула тротуарная плитка. – Заняло чужое место и моргает. Ни стыда, ни совести.

– А я вам так скажу, – отозвалось окно под крышей одноэтажного дома, – Если такое случилось, значит это кому-то надо. Каждому из нас в конце захочется покоя и, возможно, забвения.

– Кто знает, кто знает, – тяжело вздохнул тополь, качнув молодой, зелёной шевелюрой.

– Не плачь, сестра, – подхватили его вздох крыши высоких домов, – она была достойной крышей.

Крыша одноэтажного дома громко всхлипнула и горестно шевельнула всеми стойками. Во дворе стало так тихо, что даже воробьи не решались чирикать, как вдруг крыша на новом строении громко фыркнула и разразилась громким смехом.

– Ой, не могу, – верещала она между приступами веселья, – ой, сейчас лопну! Ха-ха-ха!

– Как вам не стыдно? Не видите, мы все скорбим, – возмущённо зашипела на нее тротуарная плитка.