А вы мне говорите: брат, мол, брат! Дерьмо мой брат, постояли бы вы с примерзшим языком к замку при минус тридцати, или хотя бы посмотрели на остатки моего языка на замке, тогда бы точно согласились со мной. Впрочем, можете попробовать!

Вообще-то дерутся или дрались в этой жизни все, начиная от самых хилых пацанов, которых тыркает каждый, до самой сопливой и воспитанной пай девочки. Ну, хоть один раз в жизни, но дрались. Можете меня обманывать, но я дрался, дерусь и, вероятно, буду драться. Самая пай-девочка двигала портфелем по башке назойливого ухажера или ещё кого-нибудь из этого сословия, когда тот дёргал её за косичку или хвостик. Мне не верится в обратное. Больше всего в жизни я дрался со своим брательником. Две трети всех драк, в которых я участвовал, были с моим старшим братом. Вы можете сказать, что мы жили как кошка с собакой? Напрасно вы так бы подумали. Стоило кому-то нас тронуть из посторонней компании, как мы объединялись в детскую стаю: сплоченную, сбитую и ничего не боящуюся; так что вдвоем, втроем или вчетвером мы могли разогнать шесть-семь человек, или отлупасить старшего. Но дрались мы с братом по-черному. Причина была в одном: в определенный период я почти догнал его в росте, хотя был сухощав и уступал в весе, но это я компенсировал большим желанием победить его, изворотливостью и выносливостью. Характер моего брата был более добродушен, и он был менее настойчив и зол. Мои кавказские корни сказывались во мне в большей степени, чем в нём. Я мог психануть так, что никто и ничто не могло меня остановить, тем более мой брат и сестры. Может не поубивать, но покалечить точно в то время я бы мог. Они были научены горьким опытом и не доводили меня до психа. Все вышесказанное уравнивали, быть может, не полностью, наши шансы в постоянных драках между нами, пока он не вырос и не превратился почти в двухметрового дядю, а я оставался полутораметровым пацаном, но он скоро уехал учиться в институт и наезжал только на каникулы или на воскресения, так что этот отъезд на время снизил нашу конкуренцию и ничего больше.

Вы, конечно, помните, что я вам обещал рассказать, как меня мама раза два хлестанула прутиком? Вот про этот-то случай и пойдет речь. Бис его знает из-за чего, у нас произошла сора. Хоть убейте, но не помню, но драка была ожесточённая. Я был взбешен, но брательник превосходил меня значительно, довольно удачно зажимал и забарывал, применяя тот, почти единственный прием, что применяют все пацаны, – удушение, хотя без значительных последствий. Это было в тот период, когда мой брательник стал уже подрастать, а я по-прежнему оставался угловатым и хиловатым подростком, тогда мои амбиции в физическом единоборстве с ним не остыли, не вступили на стезю больше баловства и технического состязания, как ныне.

Я уже приближался к той грани психа, после которого шёл полный разгром окрестностей и бегство всех окружающих представителей рода Homo. Это бы никогда не произошло и всё бы осталось на уровне обыкновенной ежечасной потасовки, но кроме забарывания, что само по себе обидно, он ещё ехидно насмехался надо мной. Что-что, а насмешек я вытерпеть не мог. Драка принимала всё большие и большие масштабы и никак не заглыхала, поскольку обозленный я лез на него буром, а он забарывал меня, имея в запасе уже полтора десятка килограммов форы передо мной, всё насмехался и насмехался, доводя меня до той грани, где заканчиваются все мальчишеские кодексы чести и в ход идут приемы, которые приемлемы в борьбе с крокодилом или волком, а не с брательником, хоть и значительно сильнее тебя.