– А как я узнаю его, этот час?

– С ним придет тот, кто тебе поможет. Не переживай. Ты обязательно поймешь, когда это случится. Ты, главное, прими то, что придет. Не отказывайся. Помни, что прямые пути – большая редкость в нашей жизни. Наши дороги гораздо чаще лежат в тени, чем греются на солнце.

И Зоя успокоилась. Просто работала, просто училась, просто жила. Вышла замуж, родила сына. Постепенно осваивала технические премудрости дизайна, и когда хотелось что-то изменить – меняла одно рекламное агентство на другое. С Алиской связи не теряла, они очень сдружились – к счастью, ибо характер у Зои был жесткий, язык – острый, и потому с подружками ей катастрофически не везло.

Первый заказ на самостоятельную работу пришел к ней как раз через Алиску, и пришел очень вовремя. Зоя собиралась рожать второго. Ее муж, Николай, сидел временно без работы. Автомастерская, куда его должны были взять, все никак не могла открыться, что-то там было с арендой, какая-то волокита, идти в другое место не хотелось, да и не отпускали его, уговаривали, просили посидеть еще, подождать, сейчас, мол, вот-вот. Он и сидел, ждал. Изредка подхалтуривал, когда срасталось, но срасталось нечасто. Все деньги, которые зарабатывала Зоя, шли только на хозяйство, на себя у нее денег не было совсем. А так хотелось – и новые туфли, и шляпку. И еще в салон – прическа, макияж, массаж. Губы, ногти, брови. И кофе. А еще сауну, или хамам. И чтобы целый день нежиться. Всех послать к дьяволу, и нежиться лениво, отдавая себя чужим рукам. И вернуться домой обновленной. А еще лучше, тут же в этом салоне, чтобы были небольшие номера, где можно было бы просто поспать. Без мужа, без детей. Одной, самой, в тишине и покое.

Господи, где же найти такое место, где это все было бы в одном флаконе?! Но такого места не было, и она тщательно выдумывала его для себя.

Она буквально грезила им. Она видела его перед собой. Его стены, драпировки на окнах, убранство кафе, кушетки в массажных кабинетах, мраморные полы в хамаме, и причудливые вазы с цветами в коридорах. Место, где можно было остаться наедине с собой, а утром позавтракать плотно, и поехать на работу. Или, если наутро выходной, то не спеша выпить кофе с круассанами, вызвать такси и отправиться в центр города. Прошвырнуться по большим торговым центрам и маленьким магазинчикам, купить что-нибудь очаровательно-ненужное, или, наоборот, найти то, чего давно хотелось, и вернуться домой к вечеру. Переодеться в уютный халат и сесть у телевизора с бокалом вина и горсткой изюма с орехами.

Она была уверена, что нечто вроде этого придуманного ею «Рая» категорически необходимо здесь, в этом мире, где, чтобы сохранить рассудок, люди должны хоть иногда оставаться наедине с собой. Ведь именно ради этого, в действительности, мы и планируем отпуск каждый год. Но, если мы не одиноки, то мы вынуждены брать с собой семью. А как иначе? Попробуй, предложи им поехать раздельно – такое начнется! Не свои, так чужие съедят – коллеги, друзья, родственники, соседи. Впрочем, даже такая смена обстановки – это раз в год только. А по-хорошему, нужно чаще. Хотя бы раз в месяц, ну хорошо, в два, в три. Но раз в полгода – точно, вот кровь из носу, надо. У человека должно быть личное пространство, оно ему необходимо. Иначе психика начинает ломаться. Нужно отрешаться – и от людей, и от проблем. И от дальних, и от близких. Иначе – никак.

Действительно, парадокс! В мире, где градус виртуальности нарастает так стремительно, что молодые люди разучились знакомиться, а скоро разучатся и друг с другом разговаривать; где давнее «Спаси тебя Бог» превратилось в безликое незнамо что, именуемое «спс»; в мире соцсетей, где в постах и комментах можно прийти – оплевать, нагнуть, натянуть, оскорбить, обгадить, обхамить самым грязным и мерзким способом – и уйти, не получив по морде, уйти безнаказанным; в этом мире, кричащем истерически о правах личности – личного у людей ничего практически не осталось. Личное стало мифом, недостижимой целью. Лозунгом и легендой. Личные отношения с появлением интернета перестали быть личными, стали публичными; появилось даже такое полноабсурдное словосочетание как «публичная личность». Короче, все случилось ровно, как в анекдоте: «А мой папа держал при царе-батюшке публичный дом! Но не такой большой как сейчас, а ма-аленький-маленький». С появлением интернета публичный дом человечества разросся до размеров планеты, и все, что осталось на долю каждой отдельной личности – так это вселенская тоска и мечта по уединению. И может быть, именно это, а вовсе не лень или что-то еще, лежало теперь в основе восходящей моды на интровертность, виртуальность и чайлд-фри, как знать? Кроме того, тоска тоской, но одиночество требует мужества, давно утерянного изнеженными детьми прогресса, и потому, вращаясь средь собственных отражений в кривых зеркалах соцсетей, они встречались с мечтой совершенно к ней не готовыми, и она разрушала их, как волна – песчаные замки на морском берегу.