– Идем, – сказал монах.
Они пошли на вершину самого высокого холма, с которого открывался вид на бескрайнюю долину внизу. Монах сел на самой вершине и легко погрузился в медитацию. И послушнику ничего не оставалось делать, как последовать его примеру.
Когда они закончили, монах спросил его:
– Что ты понял?
– Я понял, что видеть слишком много не мешает медитации, – ответил послушник, – но я хотел бы посмотреть на твой сад камней.
На следующий день монах отвел послушника в глубокую темную пещеру, такую темную, что ничего невозможно было разглядеть, даже собственных рук. Когда они добрались до самой далекой стены, монах сел и легко погрузился в медитацию. И послушнику ничего не оставалось делать, как последовать его примеру.
Когда они закончили, монах спросил его:
– Что ты понял?
– Я понял, что видеть слишком мало не мешает медитации, – ответил послушник, – но я хотел бы посмотреть на твой сад камней.
На следующий день монах отвел послушника на берег озера, они сели на отмели и стали медитировать, смотря на свое отображение в воде.
Когда они закончили, послушник спросил монаха:
– Когда же мы пойдем в твой сад камней?
– Ты в нем, – ответил монах, – мой сад камней там, где я нахожусь здесь и сейчас.
– А камни? Как же расставить камни в саду? – спросил послушник.
– А камни, они в твоей голове, расставь их, и тебе не придется таскать булыжники с места на место, – ответил монах.
Кувшинка
В одном тихом, теплом пруду на самом краю леса, где зеленые ветки деревьев, раскачиваемые легкими порывами ветерка, поют свою монотонную песню, а утренние птицы заливаются звонкими трелями, стараясь превзойти друг друга в искусстве звонкоголосого пения, среди легкой ряби волн, переливающейся всеми цветами радуги в лучах яркого весеннего солнца, жила-была кувшинка.
Конец ознакомительного фрагмента.