Сказки Владимир Даль
© Боголюбова О.А., ил., 2022
© ООО «Издательство «АСТ», 2022
Война грибов с ягодами
Красным летом всего в лесу много – и грибов всяких, и всяких ягод: земляники с черникой, и малины с ежевикой, и чёрной смородины. Ходят девки по лесу, ягоды собирают, песенки распевают, а гриб-боровик, под дубочком сидючи, и пыжится, дуется, из земли прёт, на ягоды гневается: «Вишь, что их уродилось! Бывало и мы в чести, в почёте, а ныне никто на нас и не посмотрит! Постой же, – думает боровик, всем грибам голова, – нас, грибов, сила великая – пригнетём, задушим её, сладкую ягоду!»
Задумал-загадал боровик войну, под дубом сидючи, на все грибы глядючи, и стал он грибы созывать, стал помочь скликать:
– Идите вы, волнушки, выступайте на войну!
Отказалися волнушки:
– Мы все старые старушки, не повинны на войну.
– Идите вы, опёнки!
Отказалися опёнки:
– У нас ноги больно тонки, не пойдём на войну!
– Эй вы, сморчки! – крикнул гриб-боровик. – Снаряжайтесь на войну!
Отказалися сморчки; говорят:
– Мы старички, уж куда нам на войну!
Рассердился гриб, прогневался боровик, и крикнул он громким голосом:
– Грузди, вы ребята дружны, идите со мной воевать, кичливую ягоду избивать!
Откликнулись грузди с подгруздками:
– Мы грузди, братья дружны, мы идём с тобой на войну, на лесную и полевую ягоду, мы её шапками закидаем, пятой затопчем!
Сказав это, грузди полезли дружно из земли, сухой лист над головами их вздымается, грозная рать подымается.
«Ну, быть беде», – думает зелёная травка.
А на ту пору пришла с коробом в лес тётка Варвара – широкие карманы. Увидав великую груздёвую силу, ахнула, присела и ну грибы сподряд брать да в кузов класть. Набрала его полным-полнёшенько, насилу до дому донесла, а дома разобрала грибки по родам да по званию: волнушки – в кадушки, опёнки – в бочонки, сморчки – в бурачки, груздки – в кузовки, а наибольший гриб-боровик попал в вязку; его пронизали, высушили да и продали.
С той поры перестал гриб с ягодою воевать.
Лиса и заяц
Жил-был на поле старенький Зайчик, да жила Лисичка-сестричка.
Вот как пошли заморозки, стал Зайка линять, а как пришла зима студёная, со вьюгой да со снежными сугробами, Зайка с холоду и вовсе побелел, и надумал он себе избу строить: натаскал дубочков и давай городить хижину.
Увидала это Лиска и говорит:
– Ты, косенький, что это делаешь?
– Видишь, от холоду избу строю,
«Видишь, какой догадливый, – подумала Лиса, – давай-ка и я построю избу – только уж не лубочный домок, а палаты, хрустальный дворец!»
Вот и принялась она лёд таскать да избу класть.
Обе избы поспели разом, и зажили наши звери своими домами.
Глядит Лиска в ледяное окошечко да над Зайчиком посмеивается: «Вишь, чернолапник, какую лачугу смастерил! То ли дело моя: и чиста, и светла – ни дать ни взять хрустальный дворец».
Лисе зимою всё было хорошо, а как пришла весна по зиму да стала снег сгонять, землю пригревать, тут Лискин дворец и растаял да водою под гору сбежал. Как Лиске без дому быть? Вот подкараулила она, когда Зайка вышел из своей избы погулять, подснежной травки, заячьей капустки пощипать, прокралась в Зайкину избу и влезла на полати.
Пришёл Зайчик, торкнулся в дверь – заперта.
Подождал маленько и стал опять стучаться.
– Кто там? – закричала Лиса толстым голосом.
– Это я, хозяин, серый Зайчик, пусти меня, Лисонька.
– Убирайся, не пущу, – отвечала Лиса.
Подождал Зайка, да и говорит:
– Полно, Лисонька, шутить, пусти, мне уж спать хочется.
А Лиса в ответ:
– Постой, косой, вот как я выскочу, да выпрыгну, да пойду тебя трясти, только клочья по ветру полетят!
Заплакал Зайчик и пошёл куда глаза глядят.
Повстречался ему серый Волк.
– Здорово, Зайка, о чём плачешь, о чём горюешь?
– А как же мне не тужить, не горевать: была у меня изба лубяная, у Лисы ледяная. Лисья изба растаяла, водой ушла, она мою захватила, да и не пускает меня, хозяина!
– А вот постой, – сказал Волк, мы её выгоним!
– Навряд ли, Волченька, выгоним, она крепко засела!
– Я не я, коли не выгоню Лису! – зарычал Волк.
Вот Зайчик обрадовался и пошли с Волком гнать Лису. Пришли.
– Эй, Лиса Патрикеевна, выбирайся из чужой избы! – закричал Волк.
А Лиса ему из избы в ответ:
– Постой, вот как слезу с печи, да выскочу, да выпрыгну, да пойду тебя трепать, так только клочья по ветру полетят!
– Ой – ой, какая сердитая, – заворчал Волк, поджал хвост и убежал в лес, а Зайка остался плакать в поле.
Идёт Бык.
– Здорово, Зайка, о чём тужишь, о чём плачешь?
– А как же мне не тужить, как не горевать: была у меня избушка лубяная, у Лисы ледяная. Лисья изба растаяла, она мою захватила, да вот и не пускает меня, хозяина, домой!
– А вот постой, – сказал Бык, – мы её выгоним.
– Нет, Быченька, навряд выгнать её, крепко засела, уже её Волк гнал – не выгнал, и тебе, Быку, не выгнать!
– Я не я, коли не выгоню, – замычал Бык.
Зайчик обрадовался и пошёл с Быком выживать Лису. Пришли.
– Эй, Лиса Патрикеевна, ступай вон из чужой избы! – промычал Бык.
А Лиса ему в ответ:
– Постой, вот как слезу я с печи, да пойду тебя, Быкак трепать, так только клочья по ветру полетят!
– Ой-ой, какая сердитая! – замычал Бык, закинул голову и давай улепётывать.
Зайчик сел подле кочки и заплакал.
Вот идёт Мишка Медведь и говорит:
– Здорово, косой, о чём тужишь, о чём плачешь?
– А как же мне не тужить, как не горевать: была у меня изба лубяная, а у Лисы ледяная. Лисья изба растаяла, она мою захватила, да и не пускает меня, хозяина, домой!
– А вот постой, – сказал Медведь, – мы её выгоним!
– Нет, Михайло Потапыч, навряд её выгнать, крепко засела. Волк гнал – не выгнал, Бык гнал – не выгнал, и тебе не выгнать!
– Я не я, – заревел Медведь, – коли не выживу Лису!
Вот Зайчик обрадовался и пошёл, подпрыгивая, с Медведем гнать Лису. Пришли.
– Эй, Лиса Патрикеевна, – заревел Медведь, – убирайся вон из чужой избы!
А Лиса ему в ответ:
– Постой, Михайло Потапыч, вот как слезу с печи, да выскочу, да выпрыгну, да пойду тебя, косолапого, трепать, так только клочья по ветру полетят!
– У-у-у, какая лютая! – заревел Медведь да и пустился впритруску бежать.
Как быть Зайцу? Стал он Лису упрашивать, а Лиса и ухом не ведёт. Вот заплакал Зайчик и пошёл куда глаза глядят, и повстречал кочета, красного Петуха, с саблей на плече.
– Здорово, Зайка, каково поживаешь, о чём тужишь, о чём плачешь?
– А как же мне не тужить, как не горевать, коли из родного дома прогоняют? Была у меня избёнка лубяная, а у Лисицы ледяная. Лисья изба растаяла, она мою заняла, да и не пускает меня, хозяина, домой!
– А вот постой, – сказал Петух, – мы её выгоним!
– Вряд ли, Петенька, тебе выгнать, она больно крепко засела! Её Волк гнал – не выгнал, Бык гнал – не выгнал, Медведь гнал – не выгнал, где уж тебе совладать!
– Попытаемся, – сказал Петушок и пошёл с Зайцем выгонять Лису.
Как пришли они к избушке, Петух запел:
Как заслышала Лиса Петухову угрозу, испугалась, да и говорит:
– Подожди, Петушок, золотой гребешок, шёлкова бородка!
А Петух кричит:
– Кукареку, всю изрублю!
Вот Лиса просит тоненьким, масленым голоском:
– Петенька, Петушок, пожалей старые косточки, дай шубёнку накинуть!
А Петух, стоя у дверей, знай себе кричит:
Нечего делать, некуда деваться Лисе. Приотворила дверь, да и выскочила.
А Петух поселился с Зайчиком в его избушке, и стали они жить, да быть, да добро копить.
Девица
Журавль и цапля
Летала сова – весёлая голова; вот она летела, летела, да и села, головой повертела, снялась и опять полетела; летала, летала, да села, головой повертела, по сторонам посмотрела, а глаза у неё как плошки, не видят ни крошки!
Это не сказка, это присказка, а сказка впереди.
Пришла весна по зиму и ну её солнышком гнать-допекать, а травку-муравку из земли вызывать; высыпала-выбежала травка на солнышко поглядеть, вынесла цветы первые – подснежные: и голубые, и белые, сине-алые и жёлто-серые.
Потянулась из-за моря перелётная птица: гуси да лебеди, журавли да цапли, кулики да утки, певчие пташки и хвастунья-синичка. Все слетелись к нам на Русь гнёзда вить, семьями жить. Вот разошлись они по своим краям: по степям, по лесам, по болотам, по ручьям.
Стоит журавль один в поле, по сторонам всё поглядывает, головушку поглаживает, а сам думает: «Надо-де мне хозяйством обзавестись, гнездо свить да хозяюшку добыть».
Вот свил он гнездо вплоть у болота, а в болоте, в кочкарнике, сидит долгоносая-долгоносая цапля, сидит, на журавля поглядывает да про себя посмеивается: «Ведь уродился же неуклюжий какой!»
Тем временем надумался журавль: «Дай, говорит, посватаю цаплю, она в наш род пошла: и клюв наш, и на ногах высока». Вот и пошёл он неторёной дорожкой по болоту: тяп да тяп ногами, а ноги и хвост так и вязнут; вот он упрётся клювом – хвост вытащит, а клюв увязнет; клюв вытащит – хвост увязнет; насилу до цаплиной кочки дошёл, поглядел в тростник и спрашивает:
