Так Кэнг Кхой стал ампхё, а прочие деревни – тамбонами. Однако Сиам уменьшился в результате новой демаркации наших границ. Не стало сиамских вассальных государств, живущих под постоянной угрозой со стороны Франции и Британии, которые считали нас дикарями, а самих себя – нациями, облеченными долгом цивилизовать нас. Король был вынужден уступить все бывшие колонии странам Запада. Сиам претерпел существенные реформы, но в ходе этих реформ лишился многих своих земель. Увы, трудно себе представить, чтобы этих перемен можно было избежать.

Перемены происходят, потому что Земля вращается, и мы должны меняться вместе с ней, вместо того чтобы сопротивляться. Такова природа Земли и скоротечности ее эпох. То, что некогда было высотой до неба, потом опускается вниз и тонет, словно в глубине океана. Суша сдвигается по мере того, как ядро Земли крутится слева направо. Буддизм воспринимает скоротечную природу Земли как присущую ей истину. Будда говорит, что в мире нет ничего постоянного и что страдают лишь те, кто идеализирует. Перемены на этих землях постоянны, даже король, который некогда был аватаром Бога, стал Пхра Чао Пхэндином. И поскольку престиж и процветание королевства обуславливались его землями, способы управления этими землями стали показателем цивилизованности каждой страны. Так и утвердился сперва монархический режим в Сиаме, а затем мы перешли к конституционной монархии.

Увы, если кого-то заставили замолкнуть, застыть на месте, они оказываются в путах сказаний, которые им рассказывают другие. Путешественники могут поведать истории, которые пережили сами, а вот оседлым жителям легче брать на веру чужие слова и сплетать из них новые сказания. Они рассказывают собственные версии чужих историй с уверенностью приливной волны, набегающей на берег. Когда ты привязан к одному месту, у такого положения есть свои недостатки: выдумки, что вы слышите, скорее всего, противоположны истине. И те, кто обитает внутри, болтают только о том, что снаружи, и те, кто обитает внизу, болтают лишь о том, что вверху. Что же до меня, то я толкую о вещах, которые постоянно движутся и меняются, при этом сама оставаясь неподвижной. Впрочем, это не пустая болтовня: в конце концов и я сама олицетворяю постоянные перемены. Да, я была проклята и стала камнем, но лишь на время.

Проклятье не испортило мою красоту. Я прославилась своей женственностью, чувственными изгибами. Я говорю об этом вовсе не из желания польстить себе, а потому, что это правда. Когда я превратилась в камень, мир перевернулся вверх тормашками. Ко мне приходили молодые пары за благословением, мне молились бесплодные, умоляя меня даровать им ребенка. Но могла ли я дать им то, чего они хотели: я, у которой не было ни детей, ни мужа? Но увы, они хотели в это верить, и было бы великим грехом опровергать их веру.

Хотя большинство приходили ко мне за благословением, были и такие, что приходили, дабы удовлетворить свои желания и нужды. Извращенцы трогали меня за разные места, гладили мои руки и ноги, ласкали мои груди. Моя шершавая каменная кожа от постоянных прикосновений стала гладкой, скользкой и сияющей. Я сияла, как никогда прежде.

Красота – вещь опасная. Неподвижность опасна. Быть предметом поклонения – быть способом исполнения людских надежд и мечтаний – это тоже опасно. Ведь никогда не знаешь, на какого рода желания и поступки ты можешь воздействовать. И откуда тебе знать, у кого добрые помыслы, а у кого злые?

И вот тот день настал: день, когда я снова стала человеком. И я исчезла с пляжа Кэнг Кхой, не оставив после себя ничего, кроме сказаний, которые рассказывали другие.