Леса в нашей жизни имели большое значение. Из деревьев получали строевой лес, топливо; в лесу собирали ягоды, грибы, орехи, пасли скот и косили траву. Наша земля без навоза давала скудный урожай. На наших полях урожай был лучше многих, т.к. дедушка хорошо, любовно обрабатывал землю и достаточно удобрял. Навоза было много. Всегда у нас была лошадь, корова, а иногда и две, тёлки, 15—20 овец, 2 поросёнка, десятка 3 кур, иногда водили уток. Хлеба и мяса было достаточно, картофеля нарывали по 200—250 мешков.

Как и большинство хозяйств, мы имели приличный плодовый сад. Яблонь было 35—40 и хороших сортов (грушёвка, коричные, антоновские, титовка и др.). Была малина, вишня, крыжовник и красная смородина. Был небольшой огород: сажали огурцы, репу, редьку, брюкву, сеяли лук, морковь. Капусту не сажали и для засолки привозили из Серпухова.

Наш дом находился на северной стороне и имел 10 номер (счёт вёлся с запада). Дом был добротный, пятистенный, крытый железом. К дому примыкал большой светлый двор, крытый соломой под щётку (свет проникал через слуховое окно, прорубленное во фронтоне двора). Ниже дома, метрах в 40—50 находился наш амбар, в котором были сделаны закрома для ржи и овса; мука хранилась в мешках. Одно время на верхних перекладинах стоял бабушкин гроб, который очень меня пугал. На верхах у нас были баня и сарай для сена, а ещё выше – молотильный сарай с гумном. Зимой в нём хранилась ржаная, овсяная, а иногда и вико-овсяная солома. У сараев (ближнего и дальнего) стояли вековые, развесистые дупловатые липы, которые были видны с дальнего расстояния. Во время цветения лип от них исходил изумительный аромат, не умолкало жужжание пчёл. В 1916 или в 1917г в дупле дальней липы поселился отроившийся и улетевший из чужого улья рой. Осенью вытащили из дупла много сот мёда. Вот был у нас праздник! Но без пчелиных укусов не обошлось.

Баню топили почти каждую неделю. Свет в баню проникал через небольшое оконце. Воду грели в большом чугунном котле, вмазанном под топкой. Был полок, на котором парились, предварительно выплеснув несколько вёдер холодной воды на раскалённые кремниевые камни. В тёплое время раздевались и одевались в неотапливаемом предбаннике. Воды для бани нужно было много. Сколько вёдер пришлось достать и перенести руками моей матери! Рубленый колодец находился в 60—80 м от бани. Воду доставали ведром с цепью длиной метров 15—20. Воду из этого колодца употребляли только для хозяйственных надобностей.

Для питья носили воду из так называемого «долгого» колодца (сруб длиной метров 7—8, шириной больше метра и с такой же высотой). Воду доставали прямо ведром, наклоняясь в колодец, или к вёдрам привязывали небольшую верёвку. Глубина колодца была 50—60 см, он находился под небольшой горой. Бьющие мощные ключи были ясно различимы в светлой воде. Из колодца вытекал незамерзающий ручей, источник пополнения двух прудов (один – круглый, небольшой, другой – продолговатый, длиной 50—60м, шириной 20—25м). Скотина также пила «благородную» воду из «долгого» колодца. От нашего дома «долгий» колодец находился на расстоянии 200—300 метров.

Зимой воду возили на салазках. Только теперь я могу оценить, какая изумительная вода была у нас в «долгом» колодце. У «долгого колодца стояла часовня. В часовне находились иконы. Грязь у колодца была непролазная, т.к. было много слабых ключей вокруг колодца. Обычно у колодца устраивались молебны по различным поводам (о ниспослании дождя, о прекращении дождя и т.п.) на более сухом месте.

Наша школа стояла одиноко за деревней, близ просёлочной дороги, соединяющей монастырь «Давыдова пустынь» со станцией «Шарапова охота». Школа была деревянная, очень высокая, крыта железом. Крыша и стены были окрашены в тёмно-красный цвет. Входное крыльцо было с северной стороны. С крыльца попадаешь в широкий длинный коридор, освещавшийся большим итальянским окном. Налево из коридора была классная комната с большой изразцовой печью (на восток 6 или 8 больших окон). Все три класса занимались в одном учебном зале. М.А. – с учениками 1-го класса, а Л.И. – с учениками 2-го и 3-его класса.