Дернулась, но хватка стала лишь крепче.

– Кира, не глупи, – мужчина смотрел спокойно и серьезно, – На улице дождь. Ты хочешь вымокнуть и заболеть?

Я поджала губы. Затем с грустью посмотрела на пустой двор, на дождевые лужи, на струи, льющиеся с козырька подъезда.

Вздохнула. А потом аккуратно, один за одним, постаралась разжать мужские пальцы на собственном запястье.

– Хорошо. Я согласна. Довезите меня до дома. Но только пообещайте больше не выскакивать у меня из-за спины… вот так вот, – я неопределённо махнула рукой в воздухе, – это нервирует, знаете ли.

Кажется, правая бровь мужчины всё же дернулась от удивления.

– Я попробую, Кира. Но обещать этого точно не могу, – со странной интонацией проговорил он, а потом шагнул со ступенек подъезда прямо под дождь.

В два шага приблизился к автомобилю, распахнул дверь со стороны пассажирского места и выжидающе оглянулся на меня.

Я пожала плечами и, сбежав с крыльца подъезда, юркнула в уютный, пахнущий новой дорогой кожей салон авто.

Дамир захлопнул за мной дверь, и через секунду уже сам садился за руль. Чёрный Додж зарычал, стоило мужчине провернуть ключ в замке зажигания, и плавно тронулся с места, мгновенно набирая скорость и выезжая за пределы жилого комплекса.

Интересно, как мне вообще сейчас нужно себя вести по отношению к этому мужчине? Как расценивать его поступки? Как просто знак вежливости, или намёк на нечто большее?

И что я стану делать, если вдруг замечу, что меня везут не домой, а на территорию какой-нибудь заброшенной стройки, свалки, в глухой переулок или лесопарк?

Интересно, а было ли вообще разумно садиться в машину к практически незнакомому мужчине?

Наверное, приличной девушке на моём месте положено было отказаться, причем в более настойчивой форме, развернуться и уйти… или засмущаться, начать кокетничать и заигрывать. Только, кажется, я всё же была какой-то неправильной девушкой. Той, которая не пытается в каждом поступке окружающих отыскать скрытые мотивы, которой в принципе плевать на эти самые мотивы и мысли всех окружающих, и которая совершенно не пытается строить из себя кого бы то ни было с целью произвести выгодное впечатление.

– Расскажи о себе.

– А? – погруженная в собственные мысли, я не сразу расслышала его вопрос.

– Расскажи о себе, Кира, – повторил мужчина, при этом даже не повернувший в мою сторону головы.

– Зачем вы об этом просите, Дамир Эдуардович?

– Нам же нужно говорить хоть о чём-нибудь, пока мы едем. Или ты предпочла бы обсуждать погоду?

Я прищурилась, глядя на мужчину с подозрением. Это он что, пытался сейчас шутить!?

Но его лицо по-прежнему оставалось равнодушно-бесстрастным.

Он всё так же спокойно и немного скучающе смотрел на дорогу, уверено ведя хищный додж одной рукой. Тускло поблескивали в полумраке салона часы на правом запястье, горела яркими диодами гладкая приборная панель автомобиля. Расплёскивался по салону пронзительный, запредельный запах леса. Я невольно втянула воздух полной грудью и заметила, как дёрнулись на мгновение пальцы мужчины, сжимая руль практически до побелевших костяшек.

– Мне нечего о себе рассказывать. Моя жизнь ничем не примечательна. Всё как у всех, просто и стабильно.

– Тогда расскажи о… той картине, которую я у тебя купил.

Я кивнула, принимая подобную просьбу. Что ж, это вполне закономерное желание. Странно, что он не стал расспрашивать об этом в самый первый день. Обычно ценителям искусства важна история создания произведений, которые они собираются приобрести.

– Я… начала рисовать её очень давно. Кажется, лет шесть или семь назад. Я тогда ещё училась в школе… во всяком случае пыталась. В моей жизни было слишком много… сложных периодов. Но творчество всегда было тем, что меня спасало.