Я щелкнула пальцами и представила, как в далекой тюремной камере этот раскормленный взяточник хватается за сердце и медленно безжизненным кулем сползает по стене на пол.

– Не будут, – ответила я.

Вопреки моим ожиданиям, Вольдемар не стал возмущаться и взывать к гуманизму:

– Надо было сделать это раньше. Не дожидаясь ареста, – буркнул он.

Не могу сказать, что меня не мучала совесть. Мучала и еще как. В том, что произошло была только моя вина. Но иногда приходится действовать с безжалостностью хирурга, а не с мягким подходом терапевта: думая, что авось еще заживет и все как-то само собой образуется.

На этот раз Всеволод, похоже, караулил меня в универе часов с восьми, и, воспользовавшись тем, что Арина опаздывала, сел рядом. Я мысленно обреченно вздохнула. Что ж. Придется попробовать прямо сейчас погрузиться в эту сложную и пугающую игру под названием «отношения». Вариант пока самый оптимальный. Главное, не напугать его так, чтобы и этот убежал. Хотя… один тест я ему все же устрою. Иначе просто ничего не получится.

– Привет, – улыбнулся он, ослепив меня на пару секунд.

– Погоди. Десять сек, – сказала я, быстро открыла тетрадку и записала туда пару строк так, чтобы он не видел, захлопнула тетрадь, повернулась к Всеволоду, подперла щеку рукой и с максимальным интересом посмотрела на него:

– Теперь я вся во внимании.

Он, казалось, немного смутился от такой прямоты. Или мне так только показалось.

– Гм… Хотел узнать, что ты делаешь сегодня после учебы. Может мы могли бы посидеть где-нибудь, поболтать. А то учимся вместе, а еще толком не знакомы…

Ну уж нет, братец. Так легко это не делается.

– Скучно. Слишком простых путей ищешь. Если мне сейчас уже скучно, то что будет в кафе? С чего ты взял, что будешь интересным собеседником? – спросила я максимально спокойно.

– О… сразу тест… ну не вопрос, – усмехнулся он, – могу блеснуть интеллектом. Знаешь сколько я анекдотов знаю?

Я тут же отвела взгляд. Его улыбка притягивала и обвораживала, и Всеволод прекрасно об этом знал и старался использовать. Сердце затрепетало, как крылья колибри, но мозг работал все равно четко, как вычислительная машина. Главное просто не смотреть на него.

– Это еще скучнее. У большинства, кто мнит себя остроумным, в голове просто коллекция чужих идей, а копнешь чуть глубже, а там пустота. Чтобы быть интересным, нужно что-то за душой иметь. Внутреннюю глубину и смысл. У тебя они есть? Или только одни красивые манеры?

Все не так. Я неправильно себя вела. Сама же ставила задачу влюбиться, а теперь словно специально стараюсь его оттолкнуть и отпугнуть.

– Хм. И как ты можешь это проверить, если не хочешь разговаривать? – сказано это было уже без нарочитой ироничности. Кажется, мне удалось вывести его из равновесия заранее заготовленного плана разговора.

– Мы и так уже говорим. Зачем куда-то идти? Расскажи для начала о том, чего ты от жизни хочешь, Всеволод. Планы там, цели, идеалы.

– Ох, как все серьезно! Когда такая красивая девушка спрашивает о планах, она скорее всего хочет услышать следующее: я вижу свою жизнь только рядом с тобой, заботясь о тебе и делая все, чтобы ты была счастлива. А серьезно: вдруг ты и есть мой идеал?

– Опять пустой ответ.

– Да неужели?

– Суть не в том, что я хочу услышать, а в том, что интересного ты можешь сказать. Что-нибудь для себя и про себя у тебя есть? Не для меня, не для других. Ну и не такое фальшивое. Сейчас ты в отшлифованной для девушек маске, а я хочу увидеть, что под ней. Что ты по-настоящему хочешь?

Улыбка сползла с его лица, и он наморщил лоб, пытаясь сообразить, что же мне ответить такого остроумного. Он еще не понял, что со мной нужно блистать далеко не остроумием.