Знаю ли я, что ей сказать? Выполнила ли я завет отца: прежде, чем кого-то судить, пройти в его ботинках его путь? Всякий суд должен состоять не только из обвинителя, но и из адвоката, пусть даже оба будут находиться в моей голове. Способна ли я сейчас выстроить хоть какую-нибудь линию ее защиты? Понимаю ли вообще, что ей двигало? Хоть примерно?

Нет.

Я была не готова.

Пришлось положить кристалл обратно в сундук.

У матери могло быть две причины поступить так. Первая – ностальгия. Она очень хотела вернуться сюда, в привычную ей Москву. В родной мир, где, как ей казалось, она сможет обрести новую роскошную жизнь. Я пока совершенно не понимала и не чувствовала этот город. Мне нужно привязаться к нему хоть немного, чтобы почувствовать сожаление от того, что потеряю его навсегда и только тогда постараться ощутить можно ли бросить ребенка ради жизни тут, или нужно быть конченой тварью, чтобы так поступить.

Вторая причина была еще необычнее и лично для меня намного страшнее. Мать могла поступить так не из холодного расчета, а на эмоциях – ради другого человека. Потому что действительно полюбила его. Чтобы это понять такую мотивацию, мне нужно было найти того, ради кого я могла бы пойти на преступление. Не важно на какое – важно, чтобы я захотела нарушить свои же правила ради другого. Для меня это звучало дико, но, судя по книгам и фильмам, это был основной мотив убийств внутри семьи.

В общем, помимо знакомства с городом, я должна была заставить себя влюбиться.

И от этого было страшно до дрожиков в пальцах.

Ну что же. Как говорил отец: «Тебе страшно? Значит тебе туда».

Во время завтрака я сидела в мрачном настроении, и Вольдемар, вопреки обыкновению, не включил телевизор, а обеспокоенно ковырял лапкой подаренный ему смартфон. У меня возникло подозрение, что он вообще спать не ложился, погрузившись своим неподготовленным мозгом в трясину интернета.

– Что ты там такого нашел, что даже пообщаться не хочешь? – иронично спросила я.

Думала, он смутится или ответит шуткой, но ворон решил зачитать:

– Сегодня при получении взятки с поличным задержан недавно назначенный руководитель паспортного отдела гэу эмвэдэ…

– Ты сдурел? На кой мне это знать? —фыркнула я.

Но Вольдемар проигнорировал меня и прочел-таки знакомые имя и фамилию, а после развернул смартфон и пододвинул ко мне.

На экране было испуганное лицо толстого лысеющего мужчины в полицейской форме.

– О-оу, – ничего более умного я сходу сказать не смогла.

– Говорил же, что это до добра не доведет, – прокомментировал Вольдемар. – Ты слишком топорно подошла к решению проблемы с паспортом.

– Ты всегда так говоришь. Только критикуешь. Нет бы что умное предложить, – фыркнула я и воскликнула. – Ну почему? Почему все всегда идет не так, как я задумала? —и со злости так резко бросила вилку в тарелку, что фарфор от обиды крякнул и раскололся на две части.

Пришлось сгрести со стола практически несъеденный завтрак вместе с осколками в мусорное ведро.

– А ты вообще что-то задумывала? Взяла от него то, что хотела, отпустила картонного человечка с одной функцией на волю, а что ты ему дала для дальнейшей жизни? Ты вообще о нем думала? Он и продолжил дальше делать только то, что умеет.

– Тогда это его проблемы! – огрызнулась я, понимая, что, конечно, он ворон прав.

Да и завтрака было жаль. Когда я теперь еще поесть смогу?

– Ты понимаешь, чем нам это грозит? Они же будут поднимать все его дела, – продолжил нудеть Вольдемар.

Я шумно вздохнула. Мое раздражение от сегодняшнего утра вылилось в очень быстрое, но жесткое решение.

Родственников у этого толстяка не было. Ничего хорошего в этой жизни он тоже сделать не успел. Горевать по нему никто не будет.