От упоминания слов «заночуете» и «с госпожой» в отношении него Эгорд поперхнулся. К счастью, большая часть еды уже была проглочена, а потому откашляться было нетрудно.

– Заночует, – тем временем ответила колдунья, делая женщине знак скрыться, так как разговор был окончен.

Эгорд тем временем запил еду налитым себе молоком, надеясь, что то предназначается не только для ведьминого котёнка, и неуверенно заговорил

– Для начала, госпожа, хочу ещё раз выразить вам благодарность от всей нашей семьи за то, что спасли сестрёнку мою Злату. Если бы не вы, она помер…

– Давай ближе к делу, – прервала его колдунья, церемонно отправляя в рот небольшие порции еды и после каждого раза протирая губы неизвестно откуда взявшейся льняной салфеткой.

Эгорд помедлил, подбирая слова поделикатнее.

– Я также хотел… вот… предупредить вас об опасности. В деревне, пока вы у нас гостили, видимо у вас какой-то конфликт вышел с сыном нашего старосты, так вот… – Эгорд выдохнул с облегчением, что щепетильная часть вопроса позади, и дальше заговорил чётко. – После вашего отъезда, староста собрал лучших охотников и велел отправиться следом, чтобы они захватили вас в плен и притащили обратно в деревню. Погоня за вами должна была на следующий день с первыми петухами выдвигаться. Сын его по всей дерене принялся похваляться, мол, скоро у него будет со… – Эгорд осёкся, но потом всё же решил закончить цитату, – что скоро у него будет собственная ведьма на верёвочке. Собирались вас тут в Верше нагнать. Я, когда услышал, не мог просто, как все, бездействовать, вы сестру мою от верной гибели спали! А сын старосты – премерзкий человек, если вы и обидели его, то уж наверняка за дело. Вот я и сразу, как узнал, лошадь отцовскую оседлал и за вами, предупредить чтобы. У меня от отряда целая ночь форы была, да я ещё через лес сократил, так что они тут будут завтра к утру, не раньше, вы успеете…

– Благодарю, – спокойно, даже как-то певуче проговорила колдунья, откладывая вилку и тоже наливая себе молока.

Больше никто из них сказать не успел: входная дверь распахнулась, и в дом влетела Агафка. Женщина едва не пала колдунье в ноги, удивляясь, как той удалось залечить новорожденного телёнка и едва не умершую от сложных родов корову. Для деревенских жителей, да к тому же живущих настолько далеко от ближайшего города, скотина – чуть ли не единственный способ выжить. У Эгорда в деревне все бы так же, об умершей корове или лошади скорбели больше, чем в случае смерти детей или родственников, потому что корова давала молоко, хозяева жили за счёт продажи, но чаще обмена молочных продуктов на мясо, крупы и другие необходимые для жизни вещи. Смерть такого животного, особенно если оно было одно, означала полное разорение и голод для всей семьи. Агафка, приютив колдунью, не только спасла от смерти корову, с плодом которой что-то было не так, но и получила ещё одну будущую кормилицу в придачу. За такую помощь ночлега и похлёбки было несоизмеримо мало, видимо, от того Агафка и лебезила перед колдуньей, опасаясь, что та запросит дополнительной платы.

– Мы пойдём, – голос колдуньи даже в строгой интонации казался Эгорду музыкой.

На вид ей можно было дать примерно столько же, сколько и самому парню, около двадцати пяти, но она явно была старше. Странствующими колдуньями или бездомными ведьмами таких женщин называли не просто так. Дети, родившиеся с предрасположенностью к магии (практически всегда это были девочки), взрослели быстрее сверстников. Их старение прекращалось полностью, когда те покидали родные дома и отправлялись странствовать по миру. Так что внешний вид очаровательной госпожи, сидящей перед Эгордом, говорил лишь о том, что, когда она покинула родные края, ей было не больше двадцати пяти, а вот сколько лет или, быть может, столетий она странствует по миру…