Время тянулось медленно, как густая сосновая смола в летний зной, а он всё стоял, будто прикованный к месту.

– Кто там пришёл? – вдруг раздался за дверью низкий, немного хриплый голос. – Чего стоишь? Входи!

«Он почувствовал… Он ждал меня!» – улыбнулся мальчик и, отбросив сомнения, аккуратно толкнул дверь.

Покои отца, как и прежде, были обставлены очень скромно. Здесь находилось лишь самое необходимое: простая кровать, пара грубых деревянных стульев, заваленный бумагами стол и незамысловатый очаг. Несмотря на высокое положение, посадник не стремился к роскоши, довольствуясь лишь необходимым и предпочитая тратить средства на нужды вверенного ему города.

Иван Фёдорович сидел на постели со свитком в руках, видимо, пытаясь что-то разобрать при слабом свете догорающего фитиля. Он прищурился, всматриваясь в лицо позднего гостя. Но стоило ему разглядеть вошедшего, как он мигом вскочил, сделал несколько широких шагов и сгрёб сына в охапку.

– Мальчик мой! – его голос дрогнул. – Родной! Ты вернулся.

Святослав хотел сохранить невозмутимость, показать, насколько возмужал, но неожиданно для себя жалобно захныкал. Тонкими, совсем ещё детскими руками вцепился в отца. Тёплая волна воспоминаний накрыла мальчика, и он, не в силах сопротивляться ей, закрыл глаза.

Будто ничего и не было – ни похода, ни этих долгих трёх лет. Всё осталось позади. Отец был таким же, каким парнишка помнил его. Даже пах так же – чем-то родным, присущим только ему одному.

Несколько минут они стояли, молча обнявшись. Наконец Святослав поднял голову.

– Папа, я так рад… – он быстро вытер рукавом намокшие глаза.

Мальчик вдруг подумал, что отец огорчится, увидев, что годы в свите княжича не сделали его мужчиной, способным сдержать слёзы.

– И я, сынок! – тут же ответил Иван Фёдорович. – Я знаю, зачем ты здесь. Ты пришёл с войском Владимира.

– Да.

Посадник внимательно осмотрел своё дитя.

– Как ты вырос! Как возмужал! – с улыбкой сказал он, вмиг развеяв опасения мальчика. – Настоящий воин! Отрада для глаз! Ну, проходи, садись.

Он указал на один из двух стульев у очага. Замёрзший Святослав с удовольствием опустился на сиденье, придвинувшись поближе к источающему тепло огню.

– Ты голоден? – спросил посадник, садясь напротив. – Я могу попросить Аглашку принести что-нибудь. Возможно, остался твой любимый пирог с клюквой.

Рынде очень хотелось есть, но, сделав над собой усилие, он отказался.

– Папа, извини, но времени мало, – опустив глаза, произнёс он. – Пирогов потом отведаем, а сейчас нам нужно поговорить о деле.

Иван Фёдорович тяжело вздохнул.

– Да я понял уже. Прокрался ночью, весь мокрый. Явно не просто так. – Он внимательно посмотрел на сына. – Владимир послал?

– Нет. Я сам попросился, а он отпустил.

– Попросился? – прищурился посадник. – Зачем?

– Княжич хочет начать осаду, отец.

– Я знаю. Мне уже доложили, что он разбил лагерь. Твоему командующему нужен город, чтобы закрепиться. В окру́ге нет других, кроме нашего. Конечно, он начнёт осаду, что ему ещё остаётся? Не в Степь же уходить!

– И ты готов к этому?

– Нет, конечно. Ваш приход стал неожиданностью для нас. Только утром мы узнали о смерти Юрия и Олега и о том, что Роговолд теперь государь. Как мы могли подготовиться? Припасов мало, но неделю, а может, и две, продержимся. До подхода дружины князя. Он разобьёт Владимира и всё кончится.

Святослав удивлённо поднял брови.

– Разобьёт Владимира? – переспросил он. – Ты допустишь это?

Иван Фёдорович пристально посмотрел ему в глаза.

– Допущу. Другого выхода нет.

– Есть! – воскликнул мальчик. – Отец, он законный наследник! Ты должен подчиниться и открыть ворота!