Подростком Георгий тоже писал стихи и песни. Это увлечение прошло так же, как прочие, а найденные через много лет наивные вирши вызвали стыд за самого себя. Стихи отправились в урну. Поэтому не нравились творения Соловья, воплотившего в жизнь то, что не смог Георгий.

Однажды Соловей увидел у Елены невозможную для местного производства одежду и обувь. Сарафан замызгался, его требовалось постирать, а лапти не вязались с платьем, которое она временно надела взамен. Открывшийся вид поразил Соловья больше, чем молния, попади она ему между ушей.

– Богиня!

Резануло по сердцу: восхитила Соловья именно Елена, одетая в платье и туфли, а не сами платье и туфли. Они удивления не вызвали. Закралось подозрение, что пока Георгий с Еленой ходили за ягодами, Соловей рылся в вещах и сейчас видел их не впервые.

На лице Георгия отразилось что-то такое, что Соловей вспомнил, чем следует восхищаться в женщине в присутствии ее мужчины, и всплеснул руками:

– Откуда такое чудо? Боги подарили?

– У вас часто боги кому-нибудь что-нибудь дарят? – поинтересовался Георгий.

– Бывает. Может, вы полукровки? Елена – это как пить дать, я сразу понял, что она не из мира сего. Да и ты, если вспомнить твои любопытные сны…

– В нашем городе все так ходят, у нас это обычная одежда, – довольно сообщила Елена.

Платье и туфли на каблуках – обычная? Георгий усмехнулся про себя. Кажется, у Елены новый бзик. Она соскучилась по обществу. Ее вычурные позы и дефилирующая походка подтвердили догадку. Понятно, что ей не нужен чужой мужчина, тем более средневековый разбойник. Елене просто хотелось нравиться. Это у нее получалось. Когда она появлялась в поле зрения, тренировка шла вкривь и вкось, фразы иногда прерывались посередине, слова забывались.

– И по поводу заточки клинка… – Лежавший на тюфяке Соловей проводил взглядом Елену, вернувшуюся с реки. – Сильно заточишь – в долгом бою меч зазубрится, но если схватка скоротечная, острота сыграет на тебя.

У Георгия давно зрел другой вопрос.

– Если у полуторного и двуручного мечей есть столько преимуществ, почему все не перейдут на них?

Соловей закатил глаза:

– Одноручный весит меньше, вырастает скорость, на один удар можно ответить серией. И если в одной руке у тебя легкий меч, во второй может быть щит, второй меч, топор или кинжал. А когда одним клинком заняты обе руки, возможности падают и в скорости, и в защите, и в нападении. На вторую руку приходится вешать дополнительное оплечье, чтобы выступало щитом, а это, опять же, дополнительный вес. Ну-ка, надень мою кольчугу.

Георгий уже примеривал ее, когда Соловей лежал без сознания, но с удовольствием влез в стальное кружево еще раз.

– Ого, – вырвалось у него, как и при первом надевании.

– Вот тебе и ого, а это всего лишь кольчуга. Мужчине в полном доспехе надо драться самому и близких защищать. Теперь надень поножи и наручи.

Налокотники Соловей назвал наручами, а наколенники оказалась поножами. Такую информацию Георгий тоже наматывал на ус, хотя усов, как и бороды, не носил. Каждое утро он брился острым ножом и всегда выглядел свежо и по-молодецки.

Елена, снова в сарафане и лаптях, вышла куда-то из дома, Соловей указал на нее:

– Возьми меч и догони Елену. Посмотрим, насколько ты готов к жизни настоящего мужчины.

Елена радостно бросилась прочь, она с удовольствием подыгрывала Соловью в такие моменты. Но, похоже, ему просто нравилось смотреть, как во время бега развеваются ее роскошные волосы, колышется грудь и взлетают голые ноги. Георгий мог бы пробежаться и без погони, замена реальной Елены виртуальным противником на смысле тренировки никак не сказалась бы.