«Ну хоть не душат», – подумал Кугыжа.

Ползти пришлось долговато, но терпимо. Изрядно извозившись, вывалился из лаза в комнату корнями увитую. Пока все по плану. К стенке дальней подошел, смотрит – и в правду сумка. Золотистым отсвечивает и корнями заплетена, не вытащить. К ножу уж было потянулся Кугыжа. Но тут голос в голове спросил:

«Зачем я тебе?»

– Денег много хочу, ясно дело. Что за вопрос?

Как будто сжалось что-то за спиной, аж воздухом в спину толкнуло и корни сумку почти совсем скрыли. Оглянулся Кугыжа, схлопнулся лаз, как и не было. Тут-то глаз еще что заприметил – кости человеческие. И не только. Вдоль стенок комнатки. Какие корнями затянуло почти полностью, а какие и на виду. Как сразу не заметил? Шибко на сумку заветную видать смотрел.

Смекнул Кугыжа, деревом ученый, не след с ответом следующим торопится. Сел, трубку свою шаманскую достал, размышлень-травой набил, раскурил. Сидит, дымом дышит, думает.

«И в правду, зачем? Кафтан, скакун, за море, колечко – радостно это все конечно, но суетно. Сегодня один скакун, завтра другой. Так и счет и ценность потерять можно. А просто груда злата-серебра вообще, по сути, вещь бесполезная», – порассуждал мысленно.

«В радости жить хочу, в исполнении желаний! Ресурс для дел любимых иметь хочу без ограничений. Подарки дарить хочу. Те, что душа просит подарить, без оглядки на мошну. В местах интересных быть когда хочу и сколько хочу. Творить душой крылатой хочу без оглядки на нужду пропитание добыть. Трудится хочу из желания и тяги к ремеслу всякому, а не выжить для».

Сказал так Кугыжа, или только подумать успел, расплелись корни, открылся лаз. Взял Кугыжа сумку золотую и домой пошел.

Спешил на обратном пути, аж с ног сбивался. Не терпелось вещицу волшебную опробовать. В избу заскочил, даже дверь не прикрыл. Сумку на стол поставил, к сундуку метнулся, заначку в кошеле вынул, вытряс на ладонь. Два золотых и пять серебряников. Бросил в сумку золотую. Сел, подождал маленько. Заглянул, не прибавилось денег. Ну, думает, времени маловато прошло, подождать видно надо. Вещи походные в сарайку снес. Воду на чай греть поставил, перекусил холодного с дороги. Опять в сумку глядь – без изменений.

Так до вечера и промаялся. Спал тоже плохо Кугыжа, все снилось – то сперли сумку, то деньги он в сумку носит-носит, а они пропадают в ней, вместо того, чтоб преумножаться.

Разбитый встал утром Кугыжа, и душа не на месте. За что не возьмётся, все из рук валится. Неделя-две так прошли. Начнет Кугыжа по хозяйству возится, а из головы сумка не идет. То каша подгорит, то топор верный из рук вывернется, хорошо не в коленку. Люди придут, помочь попросят. Кугыжа кивает, отвар сделать обещает, обряд провести сулится. Но потом, говорит, попозже маленько, дел дескать много сейчас. А сам все бегает сумку проверяет. Преумножила, нет?

Праздник в деревне случился, свадьба. Позвали Кугыжу. А он за столом сидит, кусок в горло не лезет, плясать сил, да и желания нет, брага мысли черные навевает. Как там сумка моя? Вдруг, пока я здесь, она там преумножит, а потом опять преуменьшит? А я провеселюсь здесь, навар достать не успею? Кто знает, как эта снаряга работает, инструкции не было.

Осунулся Кугыжа, отощал, спит плохо, подскакивает все да ворочается. Очаг холодный. На столе крошки да огрызки какие-то. Домовой смурной, брови супит и вещи, похоже, помаленьку собирает. Видать уходить с избы нацелился.

Очередным утром разлепил кой-как глаза Кугыжа, сполз, кряхтя, с лежанки. За водой пошел. Ведро вытянул с колодца, отражение свое увидал. Как опомнился.